Театр Сибирякова

(комментарии Александра Дорошенко)

Что мы видим на этой интересной картинке?

Частный театр Сибирякова на углу Пастера и Конной (теперь украинский театр). Он сделан в русском модерне в 1903 году архитектором С.А. Ландесманом. Он несколько тяжеловат, в нем избыток деталей и веса.

Это удачный снимок и у меня есть несколько разновременных открыток, где он по-прежнему используется. Такой снимок, как старая, запыленная временем шкатулка, бабушкина, обнаруженная случайно в углу чердака. Открыть ее, сдуть пыль, и покопаться во всех ее уголках. Удивляясь каждой мелочи, понятной и непривычной. Вглядываясь, вспоминая, понимая …

Машин на улицах еще практически нет. Только извозчики и конка в одну лошадиную силу и подводы. На одной из этих открыток, под 1905 годом, виден велосипедист, в полной выкладке свойственной времени и в конотье, а вот велосипед один к одному, как и сегодня, как был в моем детстве у меня, до деталей и втулок колес и цепной передачи. Правда, виден старорежимный гудок, на правой ручке у руля, и это единственное отличие машины от сегодняшнего ее вида. Едет он правильно, по правой стороне мостовой, и на снимке видно, как опасается и сторонится он лошадей (подвода с лошадьми пережидает конку). И выехал он с испугу на середину мостовой, к трамвайным рельсам. Куда это он направился, интересно, спортсмен-пижон, и как он поступит с велосипедом, если в центре захочет зайти в магазин, или в кафе, и выпить кофе. Посадит ли велик на цепь с замком, как необходимо делать сегодня? Потому что уведут велосипед, и не только у нас, но, например, в сегодняшнем Амстердаме, где пропасть велосипедов (на девять процентов больше числа жителей), их вот также сажают на цепь, и видели бы вы, какие там толстые и надежные для этого употребляют цепи. Диву даешься --- видимо сильно воруют велосипеды в Амстердаме (и продают вьетнамцам).

Слева спиной к снимку стоит баба с кошелкой, видимо, идет она с Нового рынка.

Через дорогу бежит босая маленькая девочка и ее собачонка бежит впереди, --- видимо мама, идущая следом решительной походкой, сказала ей быстро перебежать дорогу. И бегущая собачонка навсегда оглянулась на своих хозяек. Такая решительная женская походка вырабатывается тяжелой жизнью, сильно пьющим мужем, нищетой и нехваткой всего, самого необходимого … Почему же девочка эта бежит через улицу босая? Вспомнил, в моем детстве, летом, я так же бегал босой, и вовсе не потому, что родители считали полезным "прямой контакт с землей", но из разумной экономии. Ноги несложно вымыть перед сном, а обувь у мальчишки выдержит ровно половину лета … и сгорит. Я бегал босыми ногами быстро и не особенно выбирал дорогу, и ноги оставались целы, … а в дождь, либо после отшумевшего внезапного летнего дождя, так удобно, так весело, так хорошо было идти по быстротекущим ручьям воды, … по щиколотку в воде, так удобно было пускать кораблики из бумаги, посадив в него обезумевшим мореплавателем большого жука, … и кораблик несся под всеми парусами, легко лавируя в водоворотах и скальных выступах булыжника, а затем стремительно падал в ненасытную пасть ливневого люка, чтобы вынырнуть уже в Карибском бассейне … и безмерно удивить мореплавателей каракулями ученической прописи кириллицей с красной правкой в местах ошибок. … А жук так попадал на благословенную Кубу, где счастливо и долго жил эмигрантом, вспоминая свою прохладную далекую родину …

Дворник заглянул в мусорный ящик на углу Конной и Пастера. Как скворец в деревянный домик. И все в передниках белых, --- этот прильнувший к ящику дворник, женщина с кошелкой и девочкина мама …

Как много зелени на деревьях, и где она, эта зелень? --- там же, где снега былых времен … Там есть большой склад и все это хранится под учетными номерами и можно, заказав год, опустить лицо в гору свежего, только что выпавшего от 1938 года снега и услышать шум времени, но лучше бы правильнее выбирать год --- в том году был смертельно опасен этот шум …

За театром выглядывает моя Библиотека, тогда она была городским читальным залом, а в мои дни горьковской библиотекой. Сколько раз я проходил этим отрезком улицы, точно таким и сегодня, сохранившимся целым, мимо Сибиряковского театра к Библиотеке, как давно это было, лет сорок тому, но эта сценка на снимке старше еще лет на шестьдесят.

Как-то, на этом снимке, прямо у стены театра стоял ларек и там почему-то продавали изюм. Это было только один раз --- больше я никогда этого ларька с изюмом там не видел. Мы с товарищем купили кулечек изюма и так шли к Преображенской и по дороге весь этот изюм мы съели. Он уже несколько десятков лет живет в Сан-Франциско, мой давнишний друг с редким теперь именем Рафаил, и, когда мы с ним там встретились, то этот изюм вспомнили, и летний день этот, и как мы шли и ели изюм молодые и полные сил.

А лет через двадцать я здесь же, у театра, ждал, бывало, автобус, идущий на поселок Котовского. Ходил он редко и я успевал прочесть все ненужные мне афиши и увидеть неведомые лица актеров. Автобус выныривал с Конной, от Нового рынка, а дальше он поворачивал на Ольгиевскую, у медина, и там падал к мосту по крутому Софийскому спуску. У моста заканчивался Город и я, если повезло сесть, закрывал глаза до самого поселка, чтобы не видеть пыль, ржавчину и тоску пересыпьских безутешных пространств.

Судьба Сибиряковского театра печальна сверх меры. Горел он при всех властях (после пожара 1914 года его перестроил М.И. Линецкий), а при советской стал украинским и сгорел вконец. Нас, студентов, сгоняли сюда на партийно-коммунистические пьесы, где на сцене шло партсобрание за продольным длинным столом под кумачовой скатертью, … Но работал буфет, мы брали в ложу вино и бутерброды и, сидя рядом со сценой, распивали это вино прямо из горлышка (стаканы в ложу брать не разрешалось) под завистливые косые взгляды заседающего на сцене актерского партактива …

Время остановилось на ступеньках этого театра … и ждет …