«А в Одесi добре жити...»

Олег Губарь

(Южная Пальмира в украинском фольклоре)

Хотя "Одесса-мама" - словосочетание определенно женского рода, однако оно... с бородой. Длинной и косматой. И родилось вовсе не в среде "блатных и нищих". "Рiдною матiнкою" солнечный приморский город издавна прозвали благодарные чумаки, маршруты которых проходили еще через предшественник Одессы - Хаджибей. Сохранились достоверные исторические свидетельства о том, что добыча соли в здешних лиманах осуществлялась еще во время оно: об этом свидетельствуют, например, хроники польского дипломата Михаила Литвина (около 1550 года) и турецкого путешественника Эвлии Челеби (около 1666 года).

Администрация юного порта была заинтересована в привлечении не только материальных, но и гуманитарных ресурсов. А потому сквозь пальцы смотрела на обосновывающихся здесь беглых крестьян. Беженцы стекались сюда со всех сторон. Существовала целая индустрия легализации того или иного крепостного: как правило, ему вручались (разумеется, за плату) документы умершего. Из-за подобного беспрерывного цикла функционирования паспортов в те времена объявилась прорва "долгожителей". Помещики командировали в Новороссию своих полномочных представителей, каковые и занимались розыском и атрибуцией беглецов. Кое-кто попадался и водворялся в кутузку. Впрочем, как известно, сам герцог де Ришелье в первые же дни своего появления в Одессе посетил здешний тюремный замок и распустил чуть ли не всех арестантов. Тема "Беглые в Новороссии" нашла свое отражение не только в художественной литературе, но и в народном творчестве:

"А в Одесi добре жити - 
Мiшком хлiба не носити, 
На панщину не ходити, 
Подушного не платити. 
Не за плугом, не за ралом - 
Називають мене паном!"

Возвращавшиеся из Столицы Юга чумаки и сезонные рабочие умножали чарующие слухи об этом Эдеме. Одесса обретала черты подлинно "Золотого Города". Но в этих россказнях, однако же, было немало правды. Самая низкая поденная плата в годы порто-франко составляла здесь 75 коп. серебром. Квалифицированный работник получал вдвое больше. По словам литератора М. Б. Чистякова, даже подмастерье сговаривался "на готовых харчах, с хозяйской квартирой, по шести с полтиной в неделю, а на своих харчах - по 15 рублей серебром". И это при том, что хорошее мясо стоило несколько копеек фунт, бутылка порядочного бессарабского вина - 10 коп., за столько же можно было купить и битую птицу.

Но вернемся к украинской фольклористике. Приходилось слышать и читать, будто начало собирательству и популяризации народной песни положено сборниками, изданными М. А. Максимовичем (1804 - 1873): "Малороссийские песни" (Москва, 1827), "Украинские народные песни" (Москва, 1834) и "Сборник украинских песен" (Киев, 1849). Нисколько не умаляя заслуг этого выдающегося украинского историка, этнографа, флориста, члена-корреспондента Санкт-Петербургской академии, приведу лишь его собственные на сей счет высказывания в предисловиях к двум первым сборникам. Автор напоминает, что его предшественником был, например, Н. А. Цертелев ("Опыт собрания старинных малороссийских песен", СПБ, 1819), что в подготовке второго сборника принимали участие Н. В. Гоголь, И. И. Срезневский, А. Г. Шпигоцкий, И. В. Крамаренко и другие. Прибавим, что украинские народные сборники-песенники появились уже в последней четверти XVIII столетия: как рукописные, так и печатные (М. Новикова, И. Прача, В. Трутовского, М. Чулкова и др.).

Вслед за сборниками М. А. Максимовича (бывавшего в Одессе и имевшего здесь немало корреспондентов) выходит целый ряд других любопытных изданий с публикациями украинских народных песен. Между прочим, и подборка упоминавшихся чумацких, составленная И. Я. Рудченко в 1874 году. Непосредственно одесским песням впервые посвятил свою работу "Одесса в народной поэзии" известный филолог и краевед А. И. Маркевич, который цитирует и тексты, родившиеся уже непосредственно в городских предместьях. Вот, скажем, фрагмент песни, записанной в Дальнике, относящемся непосредственно к Одесскому градоначальству, первой почтовой станции на трассе Одесса - Тирасполь - Бендеры - Кишинев:

"Ой у городi та Одесi 
Новая луна: 
Ой там же то дiвчинонька 
Дитя народила, 
Та не пустила на свiт божий - 
В морi втопила..."

Как принято говорить, за что боролись, на то и напоролись. Это были уже совсем иные времена, когда звезда Южной Пальмиры как мирового хлебного экспортера закатилась. Приходившие на заработки уроженцы Подолии, Слобожанщины, Волыни опоздали к разбору подарков судьбы, и пополняли отряды пересыпской, молдаванской, кривобалковской и прочей голытьбы, а дебелые Груши были обречены сделаться "уличными".

Маркевич, в частности, декларирует и тогда уже ставшую общим местом мысль о том, что "вокруг Одессы на сколько-то верст попахивает геенной огненной", что этот город по существу своему - гнездо разврата, и что он напрочь деформировал мораль смиренных и простодушных чумаков и вообще селян:

"Ой iхав я до Адесi 
Та мав грошей два чересi, 
А з Адесi повертаю - 
Нi копiйочки не маю".

(Сразу же поясняю, что ветхозаветные "чересi" (от "чресло") - это кожаные пояса, в которых опасливые вояжеры хранили свои толстые кошельки).

С "почтеннейшим университетским профессором" несколько позднее (1911 г.) полемизирует одесская исследовательница, выпускница Высших женских курсов Д. Г. Атлас. Это что же, резонно возражает она, одна лишь Одесса понуждает к мотовству и разгулу?! И приводит убедительные контраргументы:

"Що в Одесi 
За сiм рокiв заробив, - 
А в Полтавi зробив славу, 
За двi ярмарки пропив".

Вариант этой же песни я обнаружил и в весьма интересной в плане изучения давних одесских диалектов книжке Ф. М. Пискунова "Словниця украiнськоi мови", изданной в Одессе в 1873 году. Только в этом случае деньги заработаны в Одессе и Бендерах, а пропиты "в Киiвi, на Подолi". Та же многострадальная тема "одесского ухарства" звучит в популярной народной песне, помещенной в сборнике А. Конощенко "Украiнськi пiснi з нотами" (Одеса, 1909):

"Ой Одеса моя мила! 
Чим ти мене спорядила? 
З хазяiна - бурлакою, 
П,яницею, гулякою: 
Пропив воли, пропив вози, 
Пропив ярма, ще й занози. 
Зосталась одна мазниця, 
Щоб на завтра похмелиться!.. 
Пропив чумак, прогулявся, 
А додому й не добрався!.."

Еще бы! Вольный ветер Одессы мог сыграть с гостем в поддавки. Развлечений тут хватало: от фешенебельных рестораций и салонов утех до замызганных погребков и непритязательных "надомниц". В полицейских хрониках то и дело натыкаешься на пропившегося (обобранного, "раскрученного" шулерами) приезжего из "внутренних губерний", каковому только и остается, что добираться за тридевять земель пешим ходом. Но и такое путешествие в окрестностях Одессы бывало небезопасным. Так, в материалах, собранных П. Чубинским (1874 год) в этнографо-статистических экспедициях Русского географического общества, находим народную песню о разбойных нападениях на чумацкие обозы и торговые караваны как раз "в наших палестинах".

Настало время перейти к сюжету об "Одессе-маме". Много лет я коллекционировал украинские народные песни, легенды, предания (в том числе - исторические), в которых хоть каким-то боком упоминается Одесса, причерноморские лиманы и в целом топонимы нашего региона. Немало материала дало участие в геологических и археологических экспедициях в южных областях Украины, когда приходилось общаться не только с местными старожилами, но и со знатоками фольклора из числа научных работников с огромным стажем полевых исследований. И теперь на дружеском застолье, случается, затянешь "Цвiте терен", "Туман яром", "З нашого стодолу" и прочее.

Когда-то услышал и старую песню "Ой чумаче, чумаче", в общем не привлекшую моего внимания. В середине 1980-х нашел целых два ее варианта (один - по сборнику И. Манжуры, другой - по гоголевскому) в киевском корпусе "социально-бытовых песен", составленном и изданном Еленой Хмилевской. Никаких упоминаний об Одессе тут нет. Прошло сколько-то времени, и ко мне в руки попал неизвестный прежде сборник украинских народных песен Антона Коципинского, вышедший опять-таки в Киеве, но ровно на сто лет раньше, в 1885 году. И вот тут-то награда, как говорится, нашла героя.

Обнаруженный вариант песни отменно лег в мою обойму. Фабула такова. Отчаявшиеся чумаки обращаются за советом к своему вожаку, не раз водившему их на промысел и повидавшему виды. "Отамане-батьку", сетуют они, что делать: обнищали до полного ку-ку, уже и коней кормить нечем. Тогда умудренный опытом "авторитет" заявляет:

"Косiть, хлопцi, лободу, 
Привикайте на бiду; 
Косiть, хлопцi, отаву, 
Пасiть конi на славу!.. 
Косiть, хлопцi, митлицю, 
Накривайте пшеницю; 
Косiть, хлопцi, осоку, 
Пасiть конi до смаку!.. 
Косiть, хлопцi, та овес, 
Та поiдем у Адес; 
А в Адесах рiдна мать 
Не дасть же нам загибать!.."