colontitle

Журнал "Одесса" 02'96

ул. Пушкинская

Цветущая ветвь памяти, или прогулка по пушкинской улице

Время неумолимо превращает в преинтересное историческое свидетельство почти любой старинный текст, будь то приватное письмо, ресторанное меню, квитанция из ломбарда или, скажем, объявление типа "продается дом, коего главное строение содержит в себе двенад цать горниц, во дворе два флигеля, два погреба на сводах, конюшня, большой ледник, сарай, лавка с горницею и небольшой сад". Трудно представить, но размещалась эта усадьба в центре города, на Итальянской, только... во времена Пушкина, задолго до того, как его имя будет подарено сей улице. Она родилась, росла и старела вместе с Одессой. Конечно, дома, мостовые, деревья живут дольше человека, но и нам доводится с грустью замечать, как годы многое отодвигают в "ближнюю историю"...

Лет пятьдесят назад вблизи нынешнего Центрального универмага одна из ветвей старого платана росла так низко над землей, что мы, пацаны с Малой Арнаутской, подпрыгнув, без труда хватались за нее и раскачивались, как на перекладине. Но... крона тянулась к с олнцу, ветка засохла, ее спилили, и сегодня она каждую весну расцветает только в моей памяти. А тогда на месте универмага громоздились развалины сгоревшей в войну старой табачной фабрики братьев Поповых, являвшей собой достопримечательность Одессы вообще и Пушкинской улицы в частности, оставшуюся в литературе, памяти старожилов и местном фольклоре. Бытовала даже анекдотическая байка о том, как в 1920-х годах на фабрике проводили чистку, сиречь собрание, во время которого одного за другим поднимали работав ших, долго издевательски выясняли, чем занимались они "до 17-го года" и соответствует ли их политическая грамотность высокому званию "красного табачника". "А какая разница между анархо-синдикализмом и левым ревизионизмом?" - допытывались у старого, начина вшего еще учеником у Поповых, мастера, на что он, не задумываясь, ответил: "И то дерьмо, и это дерьмо, курите "Сальве"!

Напротив универмага уже больше восьмидесяти лет стоит газетный киоск, и можно представить, какие только издания не продавали тут за долгие десятилетия - от "Южной мысли" до сегодняшнего "Юга" и от "Одесских новостей" Василия Навроцкого до нынешних "Всемир ных одесских новостей" Евгения Голубовского. А я вспоминаю, как в конце 1960-х с замиранием сердца покупал здесь "Комсомольскую искру", в которой печатал первые робкие краеведческие опусы. Эта газета была, без преувеличения, популярнейшей среди местных из даний, поелику отличалась интеллигентностью, порядочностью и определенной смелостью: печатала, к примеру, неизвестные стихи негласно еще считавшегося крамольным Осипа Мандельштама, очерк о горькой судьбе героя-подводника Александра Маринеско или разыскани я, касавшиеся одесских страниц биографии Ильи Ильфа, в отношении которого местные командиры от идеологии проявляли несвойственную им эрудицию - знали, что настоящая-то его фамилия Файнзильберг... В истории одесской журналистики должен остаться дом № 32 на Пушкинской, в котором прошли "звездные годы" редакции "Комсомольской искры", где родилась долгожданная тогда "Вечерняя Одесса", постепенно, веточка за веточкой, отобравшая у нее пальму первенства... вместе с сотрудниками.

Тогда же в доме № 32 помещались редакции двух областных партийных газет, а на Пушкинской, 11, - редакция "Моряка", с легкого пера Константина Паустовского получившего широчайшую известность. Если же попытаться прорваться воображением сквозь толщу времени, то в редакционных помещениях нынешнего "Моряка" можно разглядеть уже подернутые романтической дымкой фигуры Э.Багрицкого, В.Катаева, Ю.Олеши, В.Сосюры, которые в начале 1920-х сотрудничали в разместившемся тут ЮгРОСТА, что расшифровывалось как Южное бюро Украинского отделения Российского телеграфного агентства. В конце этого квартала Пушкинской - построенная по проекту одесского итальянца А.Бернардацци гостиница "Бристоль", ныне "Красная", являющаяся таковой лишь по названию, поскольку камень почему-то у порно не "держит" этот цвет. Здесь весной 1910 года квартировал И.Бунин, и улица, пересекающая в этом месте Пушкинскую, недавно названа именем писателя. А между зданием бывшего ЮгРОСТА и гостиницей издавна стоял, стоит и, надеюсь, всегда будет стоять доми к А.С.Пушкина, что представляется символичным, потому как волею недоброй судьбы Багрицкий, Катаев, Олеша, Сосюра оказались с Буниным по разные стороны литературных баррикад и географических границ, а единственным, что объединяло их, было преклонение перед Пушкиным. По другую от "Красной" сторону улицы Бунина еще один каменный "автограф" Бернардацци - Филармония, бывшая Биржа, в зале которой сообразно времени звучали голоса Ф.Шаляпина, В.Маяковского и многих других, имевших быть между ними и после них.

Напротив Биржи, в доме №18, в 1870-х годах обосновалась типография П.Францева, позже отошедшая к Южнорусскому обществу печатного дела, а с 1919 года известная как 7-я Советская типография. Тут в начале 1920-х служил выпускающим И.Бабель, и, если перечитат ь сетования писателя на то, как порою небрежно и скучно печатали его книги, можно убедиться, что он, как говорили в Одессе, кое-что понимал возле типографского дела. Рядом с этим домом бывшая Бродская синагога, прославленная знаменитым кантором П.Миньковс ким и навсегда оставшаяся в рассказе Бабеля. Ныне в здании синагоги областной архив, и, по-моему, самые сладостные часы моей жизни прошли в читальном зале этого великолепного заведения. Если же вспомнить, что кроме Бродской синагоги в конце улицы стоит на рядная Ильинская церковь, одна из немногих, переживших лихую годину, а саму улицу пересекают Греческая, Еврейская, Большая и Малая Арнаутские, можно считать, что и многонациональность Одессы "прочитывается" в истории Пушкинской.

Неотделим от истории Пушкинской и дом № 4 на углу Дерибасовской, в котором жил Г.Г.Маразли, городской голова, осчастлививший наш город столькими благодеяниями, что признательные одесситы назвали когда-то его именем живописнейшую улицу, а недавно столь же признательные потомки тех одесситов выпустили о нем замечательную книгу. Нельзя равнодушно пройти мимо великолепного здания Музея западного и восточного искусства, в котором в 1920-х годах был открыт скрупулезно собранный профессором О.Зейлигером музей "Старая Одесса", а еще раньше располагалась 4-я мужская гимназия. Здание заслуживает отдельного рассказа, но... позволю себе лишь выразить свое всегдашнее недоумение по поводу того, как это бойкие гимназисты не разнесли в пух и прах сие дворцовой архитек туры и тончайшей отделки творение зодчего Л.Оттона, сына одесского знакомца Пушкина. Видать, порядки да и нравы тогда были другими... По соседству с музеем - дом № 7, выстроенный гражданским инженером М.Ф.Безчастновым. И когда я прохожу мимо этого серого, изящно декорированного красным кирпичом дома, я ощущаю связь времен, потому что можно позвонить, встретиться, проконсультироваться, просто поговорить "за Одессу" с милейшим И.Безчастновым, унаследовавшим профессию деда... А дом № 34 "помнит" миниатюрную, хрупкую поэтессу Аду Владимирову из такой далекой теперь "литературной Одессы 20-х годов" и представителя следующего поколения литературной молодежи Всеволода Азарова, первого биографа Багрицкого, позже ленинградского поэта, писавшего в блокаду стихи о р одном городе. Довелось знать обоих, а они даже не были знакомы друг с другом и "встретились" уже в экспозиции Литературного музея...

Эти и другие дома Пушкинской улицы у всех на виду, но есть тут и скромные, милые приметы старины, доступные лишь внимательному и заинтересованному прохожему: флагодержатели в виде бессмертных одесских львов, каменные тумбы по обе стороны ворот и сами воро та изящной кружевной работы или глухие деревянные, оставшиеся от совсем давних времен, чугунные лестницы с литыми надписями вроде "О-во "Трудъ" Одесса", укрывшиеся во дворах звонкие голубые плитки лавы... А на пересечении Пушкинской и Греческой остался фр агмент узкой колеи старого одесского трамвая, о котором с нежностью вспоминал Ю.Олеша в книге "Ни дня без строчки", да и нам памятного под номером 23. И уж совсем трогательно выглядят даже не рельсы, а следы их в брусчатке мостовой Пушкинской улицы там, г де ее пересекают Большая Арнаутская и Жуковского... Во дворе дома № 76, что напротив Ильинской церкви, время сберегло старинные деревянные галереи и цистерну для сбора дождевой воды, коей пользовались до сооружения в 1873 году водопровода, контора которог о размещалась здесь же, на Пушкинской, на месте нынешнего дома № 55.

Тут же, на углу Базарной, завершается строительство детского реабилитационного центра, ведущееся стараниями и мучениями, надеждами и уверенностью директора детско-юношеской спортивной школы Бориса Литвака.

По нынешней нумерации домов Пушкинская начинается от Ланжероновской улицы. В прошлом же веке она включала и квартал между Ланжероновской и Театральным переулком, где в здании теперешнего Морского музея помещался Английский клуб, преинтересное заведение, в окнах которого сквозь сигарный дым можно было увидеть курчавого, как брат, Левушку Пушкина с неизменным бокалом шампанского в руке... Перед клубом известный с детства каждому одесситу, не забываемый никогда и нигде кусочек мостовой из желтого итальянског о клинкерного кирпича, звонкого под подковами лошадей, что являло собой одно из его несомненных достоинств. А по другую сторону - античный портик Археологического музея, в здании которого помещалась некогда и Публичная библиотека, куда в конце прошлого ве ка хаживал юный Александр Грин, впоследствии сумевший вплести свою веточку в венок литературной славы Одессы.

И если рассматривать воедино Археологический музей и Архив, можно утверждать, что здесь материализована вся предыстория и история города. От греческой керамики до собственноручной расписки Александра Сергеевича Пушкина, чьим именем названа улица, о которой я, к сожалению, не рассказал и половины...

Ростислав АЛЕКСАНДРОВ


 к путеводителю по "Одессе" №2, 1996