colontitle

Любовью, болью и неумением

Евгений Голубовский

Ольга ИльницкаяОльга ИльницкаяВ феврале 2004 года из Москвы в Одессу приехала поэт, прозаик Ольга Ильницкая. Она выполнила обещание: служить живым мостом между городом детства и городом зрелости, привлекать, привозить к нам писателей, критиков, поэтов, не дать Одессе выпасть из литературного процесса. И в этот раз привезла Ирину Барметову, главного редактора журнала «Октябрь».

Мы сидели в пабе на Дерибасовской, Барметова готовилась к интервью в «Пассаже», точнее, еще раз озвучивала свою идею поэтического фестиваля в Одессе, а я смотрел на Ольгу и вспоминал наше знакомство, лет двадцать тому назад, когда она принесла в «Вечерку» свои стихи.

По коридору шла девочка и плакала. Я шел навстречу и единственное, что смог сказать: «Вы ко мне?». Она остановилась, зашла в кабинет, что-то начала рассказывать, как ее обидели, а я попросил: «Лучше читай стихи».

Сегодня у нее шесть книг — 4 легальные и две самиздатовские, двое сыновей, два замужества, сложное диссидентское прошлое, преодоление собственных болезней и умение держать удар и за себя, и за своих друзей.

Мне казалось, что об Оле я все знаю, могу писать о ней, не расспрашивая… И все же мы изменяемся не только в настоящем и будущем, но и в прошлом. Кто бы мог подумать, что сегодня для нее самое яркое впечатление детства — «покорение крепости в Аккермане».

Как много она о себе помнит. И бесконечные разговоры со знаменитым философом Михаилом Гефтером, и свою первую любовь в первом классе — Витьку Шилова, и, конечно же, первого мужа — Глеба Павловского и второго мужа, друга того, первого — Костю Ильницкого. Когда забрали за антисоветскую деятельность Глеба, Костя заменил собой всех — маму, папу, друзей. А ведь мама — прокурор, папа — офицер, а дочь — антисоветчица, притом пишет стихи…

Как-то она написала: «Мужчины вызывают враждебный интерес и желание активного сотрудничества. Что до романтических отношений, то у меня все есть — и любимые, и надежные». «Их немного: «нас мало, нас, может быть, трое…». Это было признанием в любви не только Борису Пастернаку, а всей русской поэзии — и Давиду Самойлову, и Юнне Мориц, и Борису Чичибабину... Они вырастили из этой девочки — которая могла стать пионеркой и пионервожатой, советским человеком, как говорила мама, — «с большой буквы» — Поэта. Настоящего. Глебу Павловскому посвящен ее текст (тут и проза и поэзия) — «Семь встреч с богом».

Те, кто следит за книгоизданием в Одессе, может, помнят миниатюрную книгу Ольги Ильницкой, в которой было всего девять слов и столько же страниц:

— Здравствуй, Бог!

— Здравствуй, Оля!

— Как живешь, Бог?

— Твоими молитвами!

Но оказалось, что это седьмая встреча с Богом, которой в рукописном тексте предшествуют так необходимые шесть.

Ольга по образованию — историк, археолог. Но ее стихи и проза говорят, что она скорее социолог, так тонко ощущает она срез слоев, наше время.

«Пишу, не экспериментируя, а потому, что хочу объясниться с конкретными людьми и разобраться в событиях, которые громоздятся живой жизнью и не отпускают уйти не вовремя. Хотя — кто уходит вовремя?!».

И все же представить современного одесского литератора, живущего в Москве, нашим читателям я хотел бы одним стихотворением Ольги Ильницкой, где есть юг, южный ветер, многонациональность нашего края и объединяющий нас язык — русский.

А впрочем, об Ольге Ильницкой уже пишут стихи и прозу, статьи и интервью, она интересна писателям и журналистам. И в этом немалая заслуга Одессы. Как точно и откровенно она сказала: «Стихи пишутся любовью, болью и неумением».

Ольга Ильницкая

Поговорим по-русски

Л.С.

1. 
…Ты так читал, как будто ангел… 
…Чертил чертилкой по доске… 
…Кричала чайка и от крика… 
…Взорвались крабы на песке… 
…А я вплывала в глубину… 
…Твой взгляд ломая линзой моря… 
…Ты прочитал меня. …Неволя… 
…Ты понимал, что утону… 
…Так тайна начиналась… 
…Йодом пропахли руки и коса… 
…А утром до восхода солнца… 
…На щеки выпала роса… 
…Ты слизывал ее, ты плакал… 
…Я улыбалась, не дыша… 
…Береговая полоса… 
…Оранжевым очнулась маком… 
…И стала степью черноморской… 
…А ты, как сумрак, нелюдим… 
…За нас молился сын в Загорске… 
…И Ты стал …ангелом… храним… 
…И я лежала на песке… 
…С чертилкой ангельской в виске…

2. 
— Я отдаю себя, а не даю уроки. 
Ты говоришь: 
— Поедем водку пить, 
с тобой давно пора поговорить. 
А я в ответ: 
— Дойдем до перекрестка! 
Ты хочешь быть? 
И я хочу — струиться. 
Давай, смеясь, по-русски говорить, 
Чтоб не кричали со слезою: 
— Горько! 
— Ты лишь полет, ты лишь прикосновенье… 
Достаточно ли быть самим собою? 
— Себя дарить и слов не понимать? 
И трогать жизнь игрушечной рукою? 
Но ты суров: 
— Я только наблюдаю.

3. 
…Над Мертвым морем 
алая звезда 
смеясь, восходит. 
Ангелы сгорают 
Свистят предсмертно,
Взглядами скользят 
по нашим лицам, 
словно текст читают 
на ангельском. 
…На идиш, на иврите…
Высвистывая: 
— На каком молчите? 
По-русски мы молчим.
И ты, 
И я. 
…И Русью пахнут 
мертвые моря…

Ольга Ильницкая, Костя Ильницкий, Давид Маркиш (писатель, Израиль) и Ирина Барметова (Москва, журнал «Октябрь»)Ольга Ильницкая, Костя Ильницкий, Давид Маркиш (писатель, Израиль) и Ирина Барметова (Москва, журнал «Октябрь») Ольга Ильницкая, Глеб Павловский и его дочь СашаОльга Ильницкая, Глеб Павловский и его дочь Саша