colontitle

Роман-буриме «Происшествие в Южной Пальмире»
Глава 8. Евгений Деменок

Мы продолжаем публиковать новый роман-буриме «Происшествие в Южной Пальмире», создаваемый писателями, членами Литературной студии "Зеленая лампа" при Всемирном клубе одесситов.

Читайте главы из него раз в неделю по четвергам на страницах газеты «Вечерняя Одесса» и на сайте ВКО - http://odessitclub.org/.

 


Роман-буриме «Происшествие в Южной Пальмире»

Глава VIII.  Рубины Финкельштейна

— Человек, похожий на генерального прокурора… — почему-то всплыло у Маши в голове, пока она поправляла лифчик из тряпичных масочек, лихорадочно вспоминая, где лежит остальная одежда, и думая о том, что вообще делать дальше.

Возвращаться в город, да ещё и на опознание утопленника, когда на расстоянии вытянутой руки — море, горячий песок и бабушкина библиотека, казалось безумием.

Размышления её были прерваны самым неожиданным и бесцеремонным образом.

— Мария Александровна? Маша?

У распахнутого окна в саду стоял мужчина и с любопытством её разглядывал.

Маша вспыхнула и быстро завернулась в простыню.

Нет, он не был похож на Хемингуэя, скорее на Джо Дассена. Толком разглядеть его она не успела, очки, как назло, тоже куда-то запропастились. Одно было понятно — что-то неуловимое отличало его и от Кости, и от Петрухина.

— Отвернитесь, пожалуйста. Мне нужно переодеться.

— Конечно. Я подожду вас снаружи.

Через несколько минут кое-как приведшая себя в порядок Маша обнаружила незнакомца возле персикового дерева.

— Вчера съела последний, — почему-то смутившись, сказала она.

Времена настали удивительные. Несколько лет подряд из друзей мужского пола у неё были лишь туфли сорок пятого размера вместе с гирей, а сейчас мужик просто пошёл косяком.

«Стоп, Маша. Стоп. Может, он по делу. Или вообще грабитель», — мысленно одёрнула себя она.

Хотя на грабителя незнакомец похож ну никак не был. И вообще — в нём было что-то нездешнее. Начиная хотя бы с акцента.

Так и оказалось.

— Сон, вызванный полётом пчелы вокруг персика за секунду до пробуждения, — сказал незнакомец с улыбкой. — Простите, что побеспокоил вас. Надеюсь, не испугал.

Маша помотала головой.

— Наша встреча должна была состояться немного позже, — продолжил он. — Но, как обычно бывает в ваших… в наших местах, всё пошло немного не по плану. А сейчас уже и много. Ах, да, я совсем забыл представиться. Марк. Марк Финкельштейн.

Немой вопрос застыл в Машиных глазах.

— Да-да, я ваш… твой двоюродный дядя.

«Так, одним меньше», — проскочило у Маши в голове.

— Может быть, войдём внутрь и где-то сядем? В ногах правды нет, тем более, когда за сутки с небольшим проделываешь путь в семь с половиной тысяч километров.

— Да, конечно.

Видимо, не зря она притащила вчера в свою комнату два стула. Интуиция иногда срабатывает.

Всё ещё ошарашенная услышанным, Маша спросила:

— Но как? Почему? Ведь я ни разу за всю свою жизнь не слышала ни от родителей, ни от бабушки с дедушкой ни о каких родственниках, тем более заграничных…

— Разумеется. В советские годы хвастаться этим было не комильфо. Попросту опасно. К этому так привыкли, что молчали и после. Тем более, что отношения с братом у Йоси не всегда были ровными. Мягко говоря.

Машин телефон снова зазвонил. «Сёмин» — высветилось на экране. Она выключила звук и перевернула телефон экраном вниз.

— Расскажите… расскажи обо всём подробно.

— Уверен, ты никогда не слышала ни от бабушки, ни от мамы о том, чем же точно занимался твой дедушка Иосиф.

— Одни шуточки.

— Не буду тянуть и расскажу сразу — тем более, что тебе уже второй раз звонят и ждут в таком важном месте. Итак, у Йоси был младший брат, Самуил. Мой папа. Тогда, в конце шестидесятых, оба они были страстно влюблены в твою бабушку. Но ухаживали по-разному, потому что и сами были очень разными. Йося с самой юности был человеком практичным. «Чтобы выжить в совке, нужно быть шустрым веником», — эту его фразу папа часто повторял с улыбкой. Сам же папа, наоборот, был романтиком. Увлекался поэзией, живописью и души не чаял во французской культуре. «Праздник, который всегда с тобой» изменил его жизнь навсегда. Именно папа влюбил твою бабушку во Францию. Читал ей стихи. Рассказывал о Хемингуэе. А потом и вовсе начал уговаривать Зою бросить всё и уехать с ним. В общем, казался весьма странным.

Взгляд Марка упал на лежащий на столе томик Превера.

— Это русский перевод или оригинал?

— Перевод, — ответила Маша.

— Посмотри на полках. Должен быть и оригинал.

Маша вышла в комнату с треснутой стеной и через минуту вернулась с книгой в руках.

— Теперь открой её и посмотри на титульный лист.

На титульном листе красовалась размашистая подпись. Прочесть её Маша не смогла, но то, что книга была подписана Зое, было ясно и без перевода.

— Да-да, Превер подписал её твоей бабушке по просьбе моего влюблённого отца. Переслать эту книгу в совок было делом непростым, но он смог. Он вообще много чего мог.

— Так что случилось между им и Зоей?

— Ничего. Она выбрала более надёжный вариант. Это в корне изменило судьбу моего отца. Оставаться с разбитым сердцем в Одессе он уже не смог. К счастью, к тому времени евреев начали потихоньку выпускать, и ему разрешили уехать неожиданно быстро. Почти пятнадцать лет папа прожил в Израиле. Когда душевная рана затянулась, он начал, наконец, обращать внимание на девушек. Но маме первым делом рассказал о Зое. Собственно, не рассказать было невозможно — они продолжали с ней переписываться. Настолько, насколько это было возможно в те времена. А потом и с Йосей, и чем дальше, тем больше. Они смогли выработать собственный шифр — каждое письмо читали в КГБ. Позже мои родители перебрались в Канаду. Израильтяне любят Канаду. Но папа выбрал, конечно, самый французский город. Я родился в Израиле, но вырос уже в Монреале.

Марк поглядел на ошарашенную Машу и спросил:

— Покажешь мне дом?

— Да, конечно. Собственно, показывать особенно нечего.

— Это только кажется.

Марк внимательно оглядел каждый угол большой комнаты. Постоял у запылившихся портретов.

— А где же Гертруда?

Мысли лихорадочно заметались в Машиной голове. Казалось, что, сталкиваясь, они высекали искры.

— Откуда ты знаешь? Неужели…

— Нет. Не переживай. Авторский повтор Валлотона висит у нас дома, в Монреале. Но принадлежал он Зое — папа купил его специально для неё. Твоя бабушка никак не могла смириться с тем, что не может ни увидеть, ни потрогать подаренный ей шедевр. Потому и попросила кого-то из одесских художников сделать копию по фотографии.

Собственно, теперь он принадлежит тебе.

Машино сердце заколотилось ещё сильнее.

— Какое счастье, что домик в полном порядке. Ну, почти. Увидев на фотографии, которую прислала мне мадам — или у вас нужно говорить «пани»? — Николенко, здоровенный трёхэтажный дом, я страшно разволновался. К счастью, сын быстро объяснил мне, что это фотошоп. Но это было красноречивым сигналом того, что дело встало на неправильные рельсы. Потому я решил приехать раньше намеченного.

— Трёхэтажный дом?

Увидев Машино изумление, Марк улыбнулся:

— Значит, Рома всё же не проболтался?! Я был уверен в обратном.

— Рома?.. Вы знакомы?

— Сложно не быть знакомым с троюродным братом.

— О боже, так у меня был роман с родственником? — подумала Маша и так и застыла, раскрыв рот.

— Моя мама была двоюродной сестрой его мамы. Потому, собственно, я и прислал доверенность на его имя. Ужасно жаль, что он не обладал ни выдержкой, ни умением держать язык за зубами.

— Ты обо всём уже знаешь?..

— Конечно.

— Тогда объясни и мне.

— Идём обратно в твою комнату. Я уже увидел всё, что мне было нужно.

Старые венские стулья вновь заскрипели, но устояли.

— Отец рассказал мне обо всём за несколько месяцев до своей смерти. Он рассказал мне о Йосе и Зое, о портрете работы Валлотона, об автографе Хемингуэя и других автографах, которые он брал сам или покупал для твоей бабушки. А главное — о том, каким бизнесом занимались они с Йосей.

Машин телефон вновь зазвонил. Лейтенант Сёмин не унимался.

— Меня ждёт машина с водителем. Я отвезу тебя в Одессу. Но говорить при нём я не хочу, поэтому буду краток.

Ты прекрасно знаешь, что Одесса славится не только писателями и музыкантами, но и жуликами, и контрабандистами. Контрабандой Йося и занимался. А папа ему помогал. Нет, не «Бриллиантовая рука». Всё было практичнее и прозаичнее. Особенно хорошо шли джинсы. Но в те суровые времена Йося боялся купить даже автомобиль «Москвич». Светиться было страшно. Потому на все «нетрудовые доходы» он покупал драгоценные камни — их не так трудно спрятать. Особенно любил рубины. Папа, которому полагалась половина, был не против. Кое-что Йося смог с огромным риском ему передать. Но основную часть спрятал где-то здесь — в городской квартире боялся.

— В этой развалюхе? — вырвалось у Маши. — Но… неужели ни бабушка, ни родители ни о чём не знали?

— Он никому не доверял. Боялся, что проболтаются. Да и умер, как ты и сама знаешь, в самом начале девяностых. На смену коммунистам пришли бандиты, и Йося боялся за жизнь своих родных. Так что мой папа оказался единственным посвящённым. Но и сам рассказал мне об этом не так давно. Конечно, я немедленно решил купить участок. Никаких твоих контактов у меня не было, поэтому решил действовать через Рому. На случай, если он проболтается, назвал себя Рабиным — почти что Рубиным. Фамилия Финкельштейн, если бы Рома сболтнул лишнего, тебя наверняка бы смутила. Потом уже, после сделки, я собирался приехать, найти тебя и обо всём рассказать. Но Ромина жадность и неразборчивость в друзьях сослужила, увы, печальную службу. Хотя он знал, что я его отблагодарю, причём скупиться не буду.

— Это ужасно…

— Нам нужно действовать быстро. Стать счастливым владельцем твоей дачи я так и не успел. А в свете сложившихся обстоятельств промедление смерти подобно.

Через несколько минут они сидели рядом на заднем сиденье новенького «Мерседеса», мчавшегося в Одессу. Хотя мчаться по этой дороге не так-то просто.

Маша до сих пор не могла поверить в то, что всё это происходит именно с ней. Её размеренная, почти сонная жизнь за неделю превратилась в остросюжетный детектив. Причём сюжет его уже перевалил через экватор.

Вопросы переполняли её.

— Но… почему портрет? — не сдержавшись, шёпотом спросила она у Марка.

— Уверен, Рома полагал, что это подлинный Валлотон. Хотел заработать и на этом.

— Ну а Зоя… Зоя всё-таки хоть раз была в Париже?

— Нет. Конечно, нет. При этом знала обо всём, что папа для неё покупал. Представляешь, сколько раз она корила себя за то, что не уехала с ним, да ещё и не зная, что её муж — подпольный миллионер?

— Да уж.

За окном машины замелькали улицы города.

— Постой… куда мы едем?

— Как куда? В морг, в Валиховский переулок.

— Ты знаешь и об этом?

— Конечно. Мне сразу же позвонили. Я высажу тебя за пару кварталов. Никто не должен ни видеть меня, ни знать о моём приезде.

Евгений Деменок

Продолжение следует…

ПЕРЕЙТИ К ОГЛАВЛЕНИЮ РОМАНА

Евгений Деменок