colontitle

Продолжается издание Книги Памяти Одесской области

В неё включаются сведения о:

  • Призванных с территории Одесской области и погибших во время Второй Мировой войны.
  • Призванных с различных территорий бывшего Советского Союза и похороненных на территории Одесской области во время Второй Мировой войны.
  • Мирных жителях Одесской области, которые погибли во время Второй Мировой войны.
  • Участников других вооруженных конфликтов периода существования СССР и погибших в 1923-1941 г.г., 1945-1991 г.г., призванных с территории Одесской области
  • Вернувшихся с фронта после окончания Второй Мировой войны: как проживавших, так и ныне проживающих на территории Одесской области

Книга Памяти издается Одесским отделением Поисково-издательского агентства «Книга Памяти Украины».

Рабочая группа расположена в здании Военно-исторического музея, находящегося на Пироговской улице.

Тел. +38(048)725-93-15

1945 – 2015 Odessa – Elizabeth City

Founded in 1794, Elizabeth City…

Wikipedia

In 1794, the city of Odessa was founded…

Wikipedia

Consolidated PBN-1 "nomad" — the development of the PBY-5 production "Naval aircraft factory". Substantially changed the shape of the boat, making the seaplane faster. The increased height of the vertical tail, strengthened wing. Used a new nose remove 1 turret with 12.7 mm machine gun. From February 1943 released 155 aircraft.What bewildering concurrences life may devise sometimes: two cities in different hemispheres, divided by almost 9000 km, appeared twined by tragic fate of an Odessite.

The start was given, as is often the case with the World-Wide Club of Odessites, by a letter of the former Odessite, today’s USA resident, WWII veteran Ilya Povarchuk, born 1919, who addressed the Club site www.odessitclub.org,

He was busy preparing Russian-language article about aviator Valentin Levin, his bosom buddy since their school years in Odessa. (Since 1917 October Revolution in Russia and up to the outbreak of the USSR war with Germany in 1941 – all that early period under the Soviets - private life names very often had nothing in common with the names in the legal papers. Central figure of our trace-back story was called by his kin and closest friends Valentin, and quite otherwise officially – Vladimir). Information about Valentin’s wartime years and death in January 1945 was scarce. He was only known to have perished during special government mission.

Back from the front, Ilya visited Levin’s mother who allegedly told about her son’s involvement in ferrying American lend-lease aircraft from the USA to USSR in the closing stages of WWII, and that he perished rescuing an American airman when a regularly scheduled plane hit water. Ilya Povarchuk remembers the letter Levin’s mother has shown saying that it was from the USA President, and that the letter was in English.

It was all Levin’s mother has told, and it was as far back as 1946. Exact address of the Levins (mother and another son) where some papers may be still preserved escaped Povarchuk’s memory.

The story inspired interest in Igor Komarovskiy, the archival researcher who deals with history of repressions in the former Soviet Union as well as perpetuation of the memory of those killed on the WWII fronts, and who has already successfully enlivened out of oblivion our several fellow-citizens (ref. Internet-dossier at the end of the article).

Komarovskiy started from paging through all published volumes of the “Memorial Book” with listed names of Odessa and Odessa Region residents perished during the USSR Great Patriotic War of 1941-1945 – Valentin Levin’s name was not found.

Internet information singled out Alaska as an intermediate point of the secret route along which the lend-lease 8000 airplanes were ferried from the USA to USSR. It was there, at the American Fairbanks airfield the airplane control and full liability were assumed by Soviet pilots.

It is worth noting that lend-lease aircraft ferrying was top secret both in the USA and Soviet Union, thus one could hypothesize the upcoming challenges.

To meet the issue, Igor Komarovskiy made a pioneering step by studying the “Memorial Book” of Chukotka* whereto the planes came as soon as they left Alaska. The Chukotka “Memorial Book” comprises names of the aviators who perished in the process of ferrying the planes. Not a single Levin was cited…

The first step was followed by a letter of March 19, 2013 to the Fairbanks University library. The answer read as follows: “…I’ve spent the last couple of days pouring through our resources and while we do have a lot of material on the lend-lease program, I can’t find any references to Valentin Levin, the specific crash you reference or the American pilot”. They suggested turning to the USA National Archives wherefrom we received the similar answer referring to absence of the aircraft number, date and place of the crash, etc.

As Ilya Povarchuk mentioned in his very first message the allegedly received letter signed by the USA President Franklin Delano Roosevelt with commendation for the saved American pilot, we addressed the Presidential Library-Museum but alas! – the answer was likewise negative.

Seemingly a deadlock… And at last a real godsend! After four months of investigation, by the end of June 2013 a new Odessa address of the Levins was found where Valentin Levin’s sibling – WWII veteran Saveliy Levin lived with his daughter Tatiana.

After a telephone talk with Saveliy and Tatiana Igor met them in person (Saveliy, aged 93 at the time of their meeting, soon left this world) and received several important archival documents which led his research to another destination. The crucial point was realization that Valentin Levin was a Navy aviator.


*Chukotkathe easternmost territory of the former Soviet Union bordering on Alaska

 

Several photos from the Levins’ family archives were obtained:

An Air Naval School cadet Valentin Levin’s photo of 1937Valentin Levin
1937
  Valentin Levin with his brother SaveliyValentin Levin with his brother Saveliy   Справка из Народного Комиссариата Военно–Морского флотаStatement of Valentin Levin’s death from the People’s Commissariat of Navy

This new information, being provided to both the F.D. Roosevelt Presidential Library-Museum and USA National Archives, resulted in details of Captain Valentin Levin’s special government mission.

On July 20, 2013 a letter was received from the Presidential Library with reference to a book with necessary information: “…Ocean Bridge: The History of the RAF Ferry Command by Carl A. Christie… this aircraft loss, Catalina 02915 which crashed coming out of Elizabeth City, North Carolina on 11 January 1945 (12th in the book). The appendix in Ocean Bridge lists the crew as Peter Harry Nataros… and four Russian airmen, who are not named…”.

Another Igor Komarovskiy’s letter to the USA National Archives with newly received information brought back on August 27, 2013 the printed out aircraft crew radio traffic at the moment of the crash. The pages are marked “confidential”. The copy bore Levin’s surname and date – January 11, 1945 but nothing else.

The book Ocean Bridge:The History of the RAF Ferry Command by Carl A. ChristieAnswer to the repeated appeal to National archive of the USA  Printed out aircraft crew radio traffic at the moment of the crash

Owing to the F.D. Roosevelt Presidential Library-Museum archivist William Baehr whose help was indispensable and who contributed greatly to our investigation, we at last came to know that amphibian Catalina 02915 in which crash Captain Valentin Levin perished took off from a Coast Guard base in Elizabeth City, North Carolina (USA).

V.Levin death certificateV.Levin death certificate

In the Captain Chikov’s crew Valentin Levin was an aeronavigator. The aircraft crashed immediately after becoming airborne. It hit the Pasquotank river waters and sank. Along with the Soviet crew a radio officer in the Royal Air Force (United Kingdom) Ferry Command Peter Nataros was also listed dead (ref. Internet-dossier).

The archivist William Baehr led Igor Komarovskiy to a number of American mass-media materials on Catalina “flying boats”. All in all Soviet Union received 185 Catalinas.

American Catalina seaplanes inflow to the active fleets was initiated in summer 1944. They were delivered as follows. Aircrafts were received in the Elizabeth City, NC (USA) by Soviet Navy airmen from the special purpose airgroup.

59 flying vehicles were meant for the Black Sea fleet and polar aviation of the North Sea Route Head-Office. They used to be delivered along the longest route by six crews. The planes took off the USA grounds bound for subsequently: Puerto-Rico, Trinidad, Brasil, Gambia, Morocco, Tunisia, Egypt, Iraq, and further on to Baku (Azerbaidjan Republic of the former USSR) wherefrom they started for Sevastopol (Crimea, former USSR). It took about 100 hours to ferry one aircraft.

On February 26, 2014 Igor Komarovskiy received an answer to his inquiry from the Navy Archives of Russia (Gatchina, Leningrad Region):

By the end of April 2014 some photos of the Valentin Levin’s grave in Donskoye cemetery in Moscow came provided by his relatives.

In June 2014 a letter was sent by the Club to the Elizabeth City Mayor in a hope he might find in the local archives or/and libraries any supporting matter (articles, newsreels, photos, etc.) pertaining to the period of Soviet airmen stay in his city.

WOC 01

Without still anticipated answer we were navigating Internet, and in early spring 2015 found a group photo of Soviet pilots and air crew with American servicemen posing at the Elizabeth City Coast Guard base in front of a Catalina “flying boat” in 1945.

It was accompanied by an article by American journalist Jeff Hampton published in the PilotOnLine Internet newspaper on July 26, 2014.

“…On Jan. 11, 1945, a seaplane took off in the darkness from a Coast Guard base in Elizabeth City. It was piloted by a member of the Royal Canadian Air Force and carried eight other aviators. The destination: Russia.

Not long after becoming airborne, the plane nosed down and plummeted into the Pasquotank River, killing five people aboard. The pilot and three others survived.

USA to USSR lend-lease Catalina aircraft ferry routs
Legend:
- Route No 1
- Route No 2
- Route No 3
- Route No 4
- Route No 5

Last month, members of a club from the Ukrainian city of Odessa, who are planning a 70th-anniversary celebration of the end of World War II, wrote Elizabeth City officials to find out more about that night. One of the men who died, Capt. Vladimir M. Levin, was from Odessa.

City officials researched the incident and plan to send a letter with a few details to the Odessites…”.

In this way, still anticipating the Mayor’s answer that we never received, we became aware of his reaction to our address. (The unabridged article is available both in English and Russian in Internet-dossier).

Thus, due to one man, Odessite Valentin Levin, two cities in different hemispheres appeared linked by an invisible ocean bridge.

Story of the Odessite, aviator, Captian Valentin Levin’s fate – another exemplum in support of our Club’s name – the World-Wide Club of Odessites. Odessites were, are, and will be forever!

Leonid Rukman

Director

World-Wide Club of Odessites

P.S. Valentin Levin’s story is still incomplete, many questions are not answered yet, but the mainstream investigation is felt finished.


Internet-dossier:

 

Account of a life story fact-finding

Igor Komarovsky

It was as far back as 2003 when the World-Wide Club of Odessites has received a letter which was later published in the World-Wide Odessa News newspaper in a habitual feedback hope.

Maya RakitovaThere was a precedent with Voinovich, a former Soviet writer residing in Germany who wanted to find his Odessa kin branch: sooner than a month after the publication the nearest and dearest have met .

But this time complete silence was the sole answer.

It was not until 2009 when an archival researcher Igor Komarovsky visited our Club. He was, and still is, an aide to Vladimir Smirnov, the author of “Requiem of the XX Century” unique multi-volume edition – an epic on victims of political repressions in the former USSR that includes abundant materials from the SBU* archives – diaries, letters, legal papers along with the several decades long everyday diaries of V.A. Shvets, a 1940-1945 Odessa Conservatoire student, and after that – a teacher of the famous P.S. Stolyarsky musical school.

Igor Komarovsky started actively assisting the Club in compiling materials for a “They Are Imprinted into Odessa History” biographical e-directory.

Provided with all World-Wide Odessa News quarterly numbers for its 13 years, amidst the letters both to the Club and to the editor he singled out the one above, from Canadian citizen Maya Rakitova, and decided to trace back the life story of Anastasia Mikheyeva, the subject of the appeal.

The results of the scrupulous work seem to be very interesting and worth being presented for all to become familiar with another Righteous of the World from our city.

Leonid Roukman

Director

The World-Wide Club of Odessites

The letter from Maya Rakitova published by the World-Wide Odessa News quarterly newspaper is of rare kind: to-day, 70 years after the WWII, those who survived and now get themselves engaged in quest of their saviors are scarce. My instantaneous wish was to attempt helping the author. In answer to my e-mail I received a telephone call from Canada.

Primarily, I was curious to know how many people answered her appeal, and was astonished to hear that not a single Odessa journalist, historian, or regional studies expert got interested in that dramatic human lot.

History is percepted by many on a States interrelation scale of which opinion I am a strict opponent. As to me, in order to get a real insight into what has in fact occurred during the previous epochs, however difficult it is, one has to try restoring the life stories of separate people whom I regard as the true ones to direct the history.

I hope the reader will forgive me but I have to say something about the Maya Rakitova family of the pre-war period.

Grigory RakitovGrigory RakitovMaya Rakitova with her brother LeonidMaya Rakitova with her brother Leonid

Her father – Grigory Rakitov – was among those who strived for establishing Soviet power in Vinnitsa (Ukraine) after the 1917 October Revolution in Russian Empire; in 1918 he became an Odessa University student and, simultaneously, the leader of the Spartak - students’ undercover organization – during the WWI Austro-German occupation of Odessa (1918). He got acquainted to Kotovsky (a widely known Red Army commanding officer), after that – 1919 through 1921 - was enlisted as a commissar to the Iona Yakir (a prominent Red Army commander) division. Afterwards he used to hold top-level executive offices both in Ukraine and Russia. Since May 1937 – the head of Kursk (Russia) Regional Executive Committee; arrested in the first days of June, 1937 and executed by shooting in Moscow in October. (Rehabilitated in 1956).

Pursuit of the Grigory Rakitov photo was not a trivial one. But still I was lucky to dig out a miraculously kept safe in the Communist Party archives (in Moscow) photo of Maya Rakitova’s father whom she does not remember almost at all.

Jeopardized by a possible arrest as a “people’s enemy” spouse, Maya Rakitova’s mother was on permanent go from town to town together with her two children. She was caught by war in Vinnitsa (Ukraine). It was a miracle that she and Maya have escaped the shooting extermination of Jews by Nazis in September 1941.

Time went by, and soon they found themselves within the Romanian zone of occupation (Transnistria*) where Maya’s mother managed to get a new passport (she was advised to submit an application to police stating that her previous passport had been withdrawn by the Soviet authorities to be substituted by a new one, and the war hindered her from receiving it. Five persons witnessed the fact).

19 Gogol St., Odessa19 Gogol St., OdessaIn order to make Maya safe the girl was baptized. Thus both of them have become Russian orthodox. In 1942 staying in Vapnyarka (Vinnitsa region, Ukraine) Maya’s mother quite by sheer luck has met Anastasia Mikheyeva who was there on a friendly visit. And it was owing to her that Maya Rakitova was rescued, because despite her “regular” papers the girl’s Jewish appearance spoke for itself. All 4 years of Romanian occupation Maya (Marusya) has spent at Anastasia Mikheyeva’s place: 19, Gogol St., Odessa.

During our telephone talk Maya Rakitova made it clear that it was quite a long time she had been petitioning for awarding Anastasia Mikheyeva The Righteous of the World title (but alas! unsuccessfully: she had no documents to verify the facts which will be further highlighted). Besides, she provided me with a copy of an International Red Cross answer stating futility of her attempts to find information on Anastasia Mikheyeva.

I was puzzled: wherefrom to start? As it was all about a person – savior of Jewish children during Romanian occupation of Odessa who was arrested and convicted later on by Soviet authorities, I realized that I had to turn primarily to information on victims of political repressions in the Soviet Union (under Stalin). The proper lists cited a certain Mikhleva. I guessed it was a misprint and was pleased to find (frankly, not at once) a mentioned printing error: one should read Mikheyeva instead of Mikhleva!

The Mikheyeva conviction record of proceedings is preserved in the archives of the Security Service of Ukraine Head-Office in Odessa Region. Basically, it is not an easy task to get access to papers in that sort of a government agency. The dossier was attentively scrutinized at my request both by Vladimir Smirnov, the “Odessa Memorial” deputy head of the board and his wife Nina Smirnova whose help I highly appreciate.

I shall try to briefly summarize the process of investigation. March 30, 1945 was the day when approval of an arrest was issued, which was followed by a March 31, 1945 arrest and search warrant. On August 11, 1945 the Odessa Railroad court martial has imposed a sentence: ”to deprive of liberty for 6 years with serving the term of imprisonment in a CLC (correctional labor colony), with the following 3 year disfranchisement, with forfeiture of estate”.

What on earth was going on at the trial? Our times are different, thus I suggest that a reader should try to understand, if only a little, the realities of the severe epoch gone.

The starting point was a delation against Mikheyeva, an overspread practice in Stalin’s time.

We can form an opinion of the trial only from Mikheyeva’s statements; but to be honest one must remember that confession of one’s guilt was very often attained by illegal means those years.

But what, after all, she was accused of, that Anastasia Mikheyeva, a teacher of chemistry at the Odessa Railroad school No. 1? “Extolling discipline at the Romanian educational institutions”: Anastasia Mikheyeva had ascertained the fact of greater attention given to foreign languages at school during the Romanian occupation compared to that during Soviet ruling. Moreover, a special educative hour was introduced unheard of in Soviet schools. “The pupils in Romanian schools step aside to let the teachers pass, and at our schools they can literally knock one down”.

Mikheyeva was also accused of a willful intention to be not evacuated aiming to collaborate with the occupants. But she did intended to be evacuated, and she even had a marine transport ticket but she could not get aboard because of the abundant families with children and children by themselves.

“Disintegrating discipline at school” – well, yes, she let the children skip lessons but only on very cold winter days.

“Defamating Russian doctors” – well, yes, after the Russian hospital stay at school clutter and chaos was left behind, “it wasn’t a calumny”.

“Extolling life under occupation” – the occupation period salary received by Mikheyeva at school was sufficient for the properly organized everyday life; and after Odessa was liberated from the Romanian occupants Anastasia, having three jobs often was undernourished because the salaries were not paid in time.

Some witnesses in attendance, a few as they were, found courage to testify to Mikheyeva’s innocence.

There were also others who backed up the charge. And once more we are at a loss without understanding in which way those so-called “anti-Soviet sentiment” testimonies had been got.

November 28, 1960 while residing in Kirovograd, Mikheyeva has submitted an application for rehabilitation. November 9, 1961 the 1945 sentence was recalled, and she was rehabilitated. The rehabilitation documents clearly show the way political situation in the country has changed. The same persons who, as witnesses in 1945 trial testified to Mikheyeva’s guilt, under some pretext or other withdrew their guilty pleas when the case was under revision, saying in particular that they were misunderstood by the investigation officer and their testimonies were put down incorrectly. It should be borne in mind, however, that evacuated during the war people were prejudiced against those who found themselves under occupation. They must not have realized that it was the State which threw the millions of children, women, and elders into the hands of invaders.

Rehabilitation record of proceedings shows that Mikheyeva, according to witnesses, has saved several Jewish children from perishing (the fact, by the way, already known at the time of 1945 trial), and one of them, Marusya girl, is just that very Maya Rakitova who has turned for help to the World-Wide Club of Odessites.

Anastasia Mikheyeva the studentAnastasia Mikheyeva the studentPersonal file of A. MikheevaPersonal file of A. Mikheeva

Being advised that Mikheyeva was a one-time student of the Institute of People’s Education in Odessa I engaged myself in searching her documents of that period. I was lucky to find the personal record of Mikheyeva the student.

It contained indication that before entering the Institute of People’s Education Anastasia had been a student of the Higher Medical Courses for Women in Kiev. I managed to get a copy of the girl student Mikheyeva Anastasia personal record.

In order to learn about Anastasia Mikheyeva as much as possible I have visited both the archives of the Odessa Railroad (because before the WWII and after 1944 liberation of Odessa she used to teach chemistry at the Railroad school No. 1, to-day school No. 16) and the people’s education department archives of the Primorsky district of Odessa where the school was situated. Surely I have visited the school itself. A curious coincidence: at the time Mikheyeva was teaching at that school my mother was a schoolgirl there.

I succeeded in finding two other jobs of Mikheyeva in Odessa: she taught chemistry both at a dental school and technological college of food industry.

To finish the picture I turned to the archives of Ministry of Internal Affairs of Russian Federation, it being the place where the papers on all convicts are stored.

Besides, I felt an urge to address the State Archives of Estonia (because the colony where Mikheyeva had been serving her sentence was in Narva, Estonia). A copy of her personal prisoner card was received.

Prisoner’s card of Anastasia MikheyevaPrisoner’s card of

Prisoner’s card of Anastasia MikheyevaAnastasia Mikheyeva

And the National Library of Estonia also has provided essential information on the colony wherein Mikheyeva was imprisoned: “From the second half of WWII in Narva and its suburbs a colony was functioning – with changing both contingents and commanders – at first these were Soviet POW, succeeded by German ones, after that the colony was occupied by political prisoners. By June 1946 the colony comprised 3000 convicts. The first party numbering 2000 came from Ukraine after the end of WWII. The colony consisted of three camps, including one in Narva suburbs. In 1946 the camp was subjected to the uranium mining complex construction office”. The State Archives of Estonia informed that the colony existed until 1955.

Since Mikheyeva was rehabilitated by the Odessa Regional Court ruling of 1961 I approached also the archives of Odessa Appelate Court as a legal successor to the above in order to receive the copy of its decision.

And now it is high time to summarize.

A person who risked her life to rescue Jewish children – and such a bleak fate… But all the same – justice triumphs, sooner or later.

Facts from Maya Rakitova’s letter were validated. It could not rest unacknowledged by Yad-Vashem, the Holocaust Victims and Heroes Memorial Museum in Jerusalem where the Righteous of the World title is awarded.

The title is awarded to those who came to the rescue of Jews in the occupied zones during the WWII. Their names are carved into a stone stele at the Righteous of the World Alley in Yad-Vashem Museum. The medal itself is awarded whether to the Righteous of the World personally or, posthumously, to his/her relatives.

In pursuit of Anastasia Mikheyeva’s relatives I addressed the Mayor of Kirovograd, a town whereto a rehabilitation verdict was directed in 1961 because Mikheyeva resided there.

According to information received, 09.06.1954 through 21.02.1978 Anastasia Mikheyeva has been working as a laboratory doctor-assistant at the “Krasnaya Zvezda” (“Red Star”) works hospital (4th municipal hospital later on). Anastasia Mikheyeva has passed away October 11, 1978.

She appeared to have no relatives left in Kirovograd. This being the case, a provision is made that it is the rescued person personally who decides where the award is to be preserved.

Anastasia Mikheyeva’s name will be carved both into the stone stele at the Righteous of the World Alley in Yad-Vashem Museum in Jerusalem and the stele in the memorial Prokhorovsky Square in Odessa (Ukraine) added to other Righteous of the World names.

When the article was ready we sent it to Canada, to Maya Rakitova, and very soon she answered:

I have read the material very attentively.

I was relieved at once realizing that owing to your efforts the memory of Anastasia Mikheyeva will live forever.

Respectfully,

Maya Rakitova

14.04.2011


*SBU (Security Service of Ukraine) – the successor to former KGB (Committee of State Security in the former Soviet Union)
*Transnistria – a part of the Ukrainian territory between the rivers Yuzhniy Boog and Dniester

Internet-dossier:
Maya Rakitova reminiscences “Two Victories of My Mother” were published in “Holocaust and Modernity” magazine edited by Holocaust Studies Center, Kiev, 2009, No. 1(5).

 

История одного расследования.

 

В 2003 году на адрес Всемирного клуба одесситов пришло письмо, которое редакция газеты “Всемирные одесские новости” разместила в одном из номеров, как всегда рассчитывая на отклики читателей.

То самое письмо из газеты "всемирные одесские новости"

Помнится, когда писатель Войнович попросил отыскать его одесскую родню, буквально через месяц мы смогли связать близких людей. А здесь — молчание.

Ракитова Майя ГригорьевнаВ 2009 году в Клуб зашел исследователь-краевед Игорь Комаровский, помощник Владимира Смирнова, автора уникального многотомного труда “Реквием XX века” – рассказа о жертвах политических репрессий, который включает много материалов из архива СБУ — дневники, письма, документы, а также публикация дневника студента консерватории в 1940 — 45 годах, а затем педагога музыкальной школы им. П. Столярского В.А Швеца.

Комаровский стал активно помогать Клубу в работе над электронным биографическим справочником “Они оставили след в истории Одессы”.

У исследователя Комаровского был собран полный комплект нашей газеты до 2003 года, пока она продавалась в Созпечати. Мы по его просьбе передали ему все номера “Всемирных одесских новостей” за последние шесть лет.

Среди многочисленных писем читателей, пришедших в Клуб и опубликованных в газете, внимание И. Комаровского привлекло письмо от Майи Ракитовой, и он решил выяснить судьбу Анастасии Михеевой, о чем просила автор письма.

Скрупулезная работа дала результаты. Мне кажется, материал очень интересен и необходимо, чтобы одесситы узнали о судьбе человека из нашего города, ставшего еще одной Праведницей мира.

Леонид Рукман, директор Всемирного клуба одесситов

* * * * * * * * * * * * * * * * *

Письмо Майи Ракитовой, опубликованное в 2003 г. во “Всемирных Одесских Новостях”, – сейчас уже огромная редкость (все меньше людей, спустя 70 лет, ищут тех, кто помог им выжить). У меня сразу же появилось желание попытаться помочь автору. Вскоре после моего обращения по электронной почте к автору письма прозвучал звонок из Канады.

В начале нашего с Майей Григорьевной разговора я из любопытства задал вопрос: сколько человек до меня откликнулось на ее просьбу? И был очень удивлен, когда оказалось, что никого из одесских журналистов, историков и краеведов не заинтересовала эта драматическая человеческая судьба.

Очень многие воспринимают историю как взаимоотношения государств, с чем я категорически не согласен. На мой взгляд, для того чтобы действительно понять и узнать, что реально происходило в предыдущие эпохи, необходимо, как это ни сложно, попытаться восстановить судьбы конкретных людей, которые, на мой взгляд, и вершили настоящую историю.

Надеюсь, меня простит читатель, но я вначале все же скажу немного о семье Майи Ракитовой довоенного периода.

Её отец - Григорий Давыдович Ракитов - был одним из организаторов становления Советской власти в Виннице, затем, в 1918 г., стал студентом и одновременно – руководителем подпольной студенческой организации “Спартак” – во время оккупации Одессы австро-германскими войсками. Познакомился с Котовским, затем – с 1919 по 1921 г.г. служил в армии – в дивизии Ионы Якира, комиссаром. Впоследствии был на руководящих работах в Украине и России. С мая 1937 г. – председатель Курского облисполкома, в начале июля арестован и в октябре расстрелян в Москве. (Реабилитирован в 1956 г.).

Поиск фото Григория Давыдовича оказался непростым.

И все же удалось обнаружить чудом сохранившееся фото Ракитова Г.Д., которого Майя Григорьевна почти не помнит.

                                                     Майя Григорьевна с братом Леонидом Ракитов Григорий Давыдович

Мать Майи Григорьевны, опасаясь ареста как супруги “врага народа”, переезжала с детьми из города в город. Война застала ее в Виннице. В сентябре 1941 г., во время расстрелов евреев, Майе с матерью чудом удалось избежать этой участи.

Со временем они обе оказались в румынской зоне оккупации, где матери удалось сделать новый паспорт себе (ей посоветовали подать заявление в полицию, указав, что паспорт был отдан на обмен и новый получить не успела. Пятеро свидетелей удостоверили это факт).

Для того чтобы обезопасить дочь, Майю Григорьевну крестили. Теперь они обе по документам были русскими, православными. В 1942 г. в Вапнярке мама Майи случайно познакомилась с приехавшей из Одессы к своей подруге Анастасией Семеновной Михеевой. Это и был тот человек, который спас Майю Григорьевну, поскольку, несмотря на “правильные” документы, внешность девочки выдавала ее национальность… Майя-Маруся все время оккупации Одессы прожила у Михеевой на ул. Гоголя, 19.

Одесса, ул.Гоголя, 19

Из разговора с Майей Григорьевной мне стало известно, что длительное время она ходатайствует о присвоении А.С. Михеевой звания “Праведник мира” (но безуспешно, в связи с тем, что у нее не было документов, подтверждающих достоверность фактов, о которых пойдет речь позже). Также Ракитова выслала мне копию ответа из Международного Красного Креста, в котором говорилось, что поиск сведений о Михеевой закончился безрезультатно.

Ответ из Международного Красного Креста

С чего же начать расследование? – задал я себе вопрос. В связи с тем, что речь шла о спасавшей во время румынской оккупации Одессы еврейских детей А.С. Михеевой, которая впоследствии была осуждена, я понял, что нужно обратиться в первую очередь к сведениям, касающимся жертв политических репрессий. В соответствующем списке была указана фамилия Михлева. Я предположил, что это опечатка, стал смотреть и другие списки и, к своей радости (правда, не сразу), обнаружил упоминание о том, что при подготовке текста произошла ошибка. Необходимо читать не Михлева, а Михеева.

Дело по осуждению А.С. Михеевой хранится в архиве Управления Службы безопасности Украины по Одесской области. Доступ к документам в таком учреждении, естественно, осложнен. Все дело было тщательнейшим образом изучено заместителем председателя правления общества “Одесский мемориал” Смирновым Владимиром Александровичем и его супругой Смирновой Ниной Андреевной, за что им огромная признательность.

Постараюсь вкратце изложить ход следствия. 30 марта 1945 г. было выписано постановление на арест, ордер на арест и обыск был выписан 31 марта 1945 г. 11 августа 1945 г. военный трибунал Одесской железной дороги вынес приговор: “лишить свободы с отбыванием наказания в ИТЛ (исправительно-трудовом лагере) сроком на 6 лет, с последующим поражением в правах сроком на 3 года, с конфискацией имущества”.

Что же происходило на суде? Мы живем сейчас в совершенно другом времени, поэтому предлагаю читателям постараться, по возможности, понять реалии ушедшей в прошлое жестокой эпохи.

Естественно, как было принято в те годы, на А.С. Михееву поступил донос. В чем ее обвиняли доносчики, мне не ведомо, чем руководствовались, обычно желая забрать квартиру, или лишить работы.

Мы можем судить о процессе по показаниям Михеевой, правда, и тут нужно всегда помнить, что признательные показания достигались очень часто незаконными методами.

Какие же были предъявлены обвинения, и что было вменено в вину А.С. Михеевой, учительнице химии железнодорожной школы № 1? “Восхваление дисциплины в румынских учебных заведениях”: Анастасия Семеновна констатировала тот факт, что изучению иностранных языков во время оккупации уделялось гораздо больше внимания, чем в советских школах. Кроме того, специально отводился час для воспитательной работы, чего не было в советских школах. “Ученики в румынской школе даже расступались, давая дорогу учителям, а у нас могут сшибить с ног”.

Обвинение в том, что Михеева преднамеренно не эвакуировалась с целью сотрудничества с оккупантами – желание эвакуироваться было, и даже был билет на пароход, но из-за того, что в первую очередь эвакуировались семьи с детьми и дети, то сесть на пароход она не смогла.

“Разложение дисциплины в школе” – да, она отпускала учеников с уроков, но в очень холодные дни зимой.

“Дискредитация русских врачей” – действительно, после выезда госпиталя с территории школы остались грязь и беспорядок, но “никакой клеветы не было”.

“Восхваление жизни при оккупации” – зарплаты, получаемой Михеевой во время оккупации, вполне хватало для организации своего быта, а после освобождения Одессы от оккупантов Анастасия Семеновна, работая в трех учебных заведениях, ходила голодной. Зарплату выплачивали нерегулярно.

На суде нашлись свидетели, которых было, конечно, очень мало, но они имели мужество говорить о невиновности Михеевой.

Конечно, были и те, кто поддерживал обвинение. И вновь мы не знаем, как добывались эти свидетельства так называемых «антисоветских настроений».

28 ноября 1960 г., проживая в Кировограде, Михеева написала заявление с просьбой о реабилитации. 9 ноября 1961 г. приговор 1945 г. был отменен, и она была реабилитирована. Из документов, касающихся реабилитации, четко видно, как изменилась политическая ситуация в стране. Те же люди, которые, как свидетели, в 1945 г. давали показания, способствовавшие осуждению Михеевой, при пересмотре дела под различными предлогами отказывались от данных ранее показаний, говоря, в частности, что следователь их не так понял и неверно записывал даваемые ими сведения. Кстати, не нужно забывать, что люди, находившиеся во время войны в эвакуации, с большим предубеждением относились к тем, кто оставался на оккупированной территории, не осознавая, быть может, что государство бросило в руки оккупантов миллионы женщин, детей, стариков.

Из материалов реабилитационного дела стало известно, что Михеева, как показали свидетели, спасла несколько еврейских детей от гибели (кстати, еще во время процесса 1945 г. об этом факте было уже известно), а одна из них, девочка Маруся, и есть та самая Майя Григорьевна, которая в 2003 г. обратилась за помощью во Всемирный Клуб Одесситов.

Узнав, что Михеева училась в Институте народного образования в Одессе, я занялся поисками ее документов периода учебы. Было обнаружено личное дело студентки Михеевой.

В нем было указание на то, что до Института народного образования Михеева А.С. обучалась на Высших женских медицинских курсах в Киеве. Со временем мне удалось получить копию личного дела курсистки Михеевой А.С.

                                                                      Личное дело студентки Михеевой 

Движимый желанием узнать как можно больше об Анастасии Семеновне, я побывал в архиве Одесской железной дороги (т.к. Михеева до войны и после освобождения Одессы преподавала в железнодорожной школе № 1, ныне СШ № 16), и архиве Приморского районо, на территории которого находилась эта школа. Побывал я также и в самой школе. Интересное совпадение: в этой же школе, тогда же, когда в ней преподавала Михеева, училась моя мама.

Удалось установить, что А.С.Михеева также преподавала в зубоврачебной школе и технологическом техникуме пищевой промышленности (все в Одессе).

Для полноты картины я обратился в архив МВД Российской Федерации, так как в нем хранится документация по осужденным за период их заключения.

Кроме того, я счел совершенно необходимым обратиться в Государственный архив Эстонии (так как лагерь, в котором отбывала заключение Михеева А.С., находился в Нарве), для выяснения сведений об Анастасии Семеновне по документам лагеря, в котором она отбывала срок по приговору. Была получена копия ее карточки заключенной.

                             

Из Национальной библиотеки Эстонии была получена следующая информация (по лагерю, в котором находилась Михеева А.С.): “С середины Второй Мировой войны в Нарве и окрестностях функционировал под разным начальством и с разным контингентом лагерь – сначала советских военнопленных, потом – немецких, а затем и политических заключенных. К июлю 1946 г. в лагере находилось 3000 чел. Первая партия заключенных прибыла после окончания войны из Украины в количестве 2000 чел. Лагерь состоял из трех лагпунктов: Красные Амбары, в Ивангороде, и еще один лагпункт в окрестностях Нарвы. В 1946 г. лагерь был передан Управлению по строительству уранового комбината (Силламяэ – Нарва)”. По сведениям из Государственного архива Эстонии, лагерь ликвидирован в 1955 г.

В связи с тем, что Анастасия Семеновна реабилитирована по решению Одесского областного суда, то я обращался в архив Одесского апелляционного суда как правопреемника областного.

Подведем краткие итоги.

Несчастливо сложилась судьба человека, который, рискуя жизнью, спасал еврейских детей в трудную годину для Родины.

И все равно — позже или раньше торжествует справедливость.

Письмо Ракитовой нашло подтверждение. Это признали и в Яд-Вашеме, Мемориальном музее памяти героев и жертв Холокоста в Иерусалиме, где присваивается звание «Праведник мира».

Признание из Яд-Вашема

Званием удостаиваются лица, спасавшие на оккупированных территориях евреев в годы Второй Мировой войны.

В Яд-Вашеме на Аллее Праведников Мира высекают их имена на стене.

Вручается медаль или самому Праведнику мира, или его родственникам.

Занимаясь поиском родственников Михеевой А.С., я обратился к мэру Кировограда, поскольку в 1961 г. решение о реабилитации Михеева А.С. получила, проживая в этом городе.

По сведениям, полученным из горисполкома Кировограда, выяснилось, что А.С. Михеева работала с 9.06.1954 г. врачом-лаборантом больницы завода “Красная звезда” (в дальнейшем - 4-ая городская больница) на должности врача-лаборанта по 21.02.1975 г.

Умерла Анастасия Семеновна 11 октября 1978 г.

Оказалось, что родственников Михеевой в Кировограде не осталось. В этом случае решение о месте хранения награды будет принимать сама спасённая.

Имя А.С. Михеевой будет высечено в Яд-Вашеме (Иерусалим) на стене Аллеи Праведников, а также на стеле в Прохоровском сквере в Одессе (Украина) среди других имен Праведников мира.

Готовая статья была переслана в Канаду, откуда пришел ответ:

"Просмотрела материал и все внимательно прочла.Меня сразу же охватило чувство облегчения, что благодаря Вашим усилиям сохранится память об Анастасии Семёновне Михеевой.

С уважением

Майя Ракитова

14.04.11" 

Интернет-досье: 

Полностью материал о расследовании на английском языке можно посмотреть ЗДЕСЬ

Игорь Комаровский, автор расследования

1945–2015. ОДЕССА – ЭЛИЗАБЕТ-СИТИ.

Основанный в 1794 г. Элизабет-Сити …

Wikipedia

…историю Одессы как города принято отсчитывать с 1794-го года...

Википедия

Consolidated PBN-1 «Номад» — развитие PBY-5 производства «Нэйвел Эйркрафт Фэктори». Существенно изменена форма лодки, сделав гидросамолет более быстроходным. Увеличена высота вертикального оперения, усилено крыло. Применена новая носовая убираемая турель с 1 12,7-мм пулеметом. С февраля 1943 г. выпущено 155 самолетов.Удивительные бывают в жизни совпадения: два города, расположенные в разных полушариях, отстоящие друг от друга на почти 9000 км, каким-то мистическим образом оказались связанными благодаря трагической судьбе одного одессита.

А началось все, как это часто бывает во Всемирном Клубе Одесситов, с письма бывшего одессита, живущего ныне в Америке, участника Великой Отечественной войны Ильи Поварчука, 1919 г.р., который 04.04.2013 написал на сайт Клуба www.odessitclub.org

Он готовил для издания на русском языке материал о своем близком друге летчике Валентине Левине, вместе с которым закончил в 1937 году одесскую среднюю школу № 35 (После революции 1917 г. и вплоть до начала войны в 1941 г. - при Советской власти - очень часто имена в быту отличались от их написания в официальных документах. Героя нашего расследования родные и близкие называли Валентин, хотя в официальных документах значилось имя Владимир). Информация о том, как воевал Валентин, и как погиб в январе 1945 года, была минимальной. Известно было только, что он погиб, выполняя специальное правительственное задание.

После возвращения с фронта, Илья Поварчук встречался с матерью Левина. Она рассказала ему о том, что в последние годы войны сын участвовал в переправке американских самолетов из США в СССР. Погиб Валентин, во время авиакатастрофы, которая произошла во время очередного рейса в СССР, спасая американского летчика. Илья Поварчук вспоминает, что мать показывала ему письмо на английском языке с выражением благодарности, и что оно было якобы от Президента США.

Это была вся информация от матери, и было это в далеком 1946 году. Точного адреса, где жила семья Левиных (мать и второй сын) и где могли сохранится какие-то документы, Илья Поварчук не помнил.

Этой историей заинтересовался Игорь Комаровский, исследователь-архивист, который занимается историей репрессий в бывшем Советском Союзе, а также увековечением памяти погибших на фронтах Второй мировой войны и который до этого провел несколько удачных расследований (см. Интернет-досье в конце статьи).

Начав расследование, Комаровский просмотрел все вышедшие тома Книги памяти погибших в годы Великой Отечественной войны по Одесской области – сведений о Валентине Левине там не оказалось.

Было известно (из Интернета), что секретная трасса, по которой в СССР было доставлено по ленд–лизу 8000 самолетов, шла через Аляску. Там на аэродроме американского городка Фербенкс управление и ответственность переходили к русским летчикам.

Следует отметить, что перегонка ленд-лизовских самолетов была строго засекречена как в Советском Союзе, так и в США, поэтому изначально было понятно, что трудностей впереди много.

Игорь Комаровский начал с Чукотки, куда сразу же после Аляски попадали самолеты. В Книге Памяти Чукотки приведены данные о погибших летчиках во время этих перегонов. Летчика по фамилии Левин в книге не оказалось…

Затем 19 марта 2013 г. было обращение в библиотеку университета Фербенкса. Уже 20 марта был получен ответ такого содержания: « Прочитали запрос с большим интересом, однако нужных сведений не обнаружили». Посоветовали обратиться в Национальный архив США, ответ из которого гласил: «Так как неизвестен номер самолета, дата и место падения, то в этом случае поиск невозможен».

Поскольку Илья Поварчук упоминал о якобы полученном матерью Левина письме Президента США Франклина Делано Рузвельта с благодарностью за спасенного американского летчика, написали в Президентскую библиотеку-музей, но увы! – ответ также был отрицательным.

Казалось бы, тупик… И вот удача! После четырех месяцев с начала расследования, в конце июня 2013 года, удалось найти новый адрес, по которому проживала семья Левиных. К тому времени по этому адресу проживали родной брат Валентина - ветеран войны Савелий и его дочка Татьяна.

После разговора по телефону с Савелием и Татьяной Игорь Комаровский встретился с ними (Савелий, которому в момент встречи с Игорем Комаровским было 93 года, через некоторое время ушел из жизни) и получил несколько очень важных архивных материалов, позволивших направить расследование по иному пути. Основное, что дали дополнительные данные – это то, что Валентин Левин был летчиком Военно-Морского флота.

Из семейного архива Левиных удалось получить несколько фотографий:

  • фотографию 1937 года курсанта Военно-Морского авиационного училища Валентина Левина;
  • фотографию братьев Левиных (Валентина и Савелия),
  • справку из Народного Комиссариата Военно–Морского флота в адрес матери Валентина Левина о смерти сына.

Валентин Левин. 1937г.Валентин Левин.
1937г.
  Братья Левины: Валентин и СавелийБратья Левины: Валентин и Савелий   Справка из Народного Комиссариата Военно–Морского флотаСправка из Народного Комиссариата Военно–Морского флота

Полученные новые данные после очередного обращения Комаровского в Президентскую библиотеку-музей Франклина Делано Рузвельта и в Национальный архив США позволили выяснить подробности участия капитана Валентина Левина в выполнении специального правительственного задания.

Книга Ocean Bridge:The History of the RAF Ferry Command, автор Карл А. КристиИз Президентской библиотеки-музея Франклина Д. Рузвельта письмом от 22 июля был получен ответ со следующей информацией:

1. Упомянута книга Ocean Bridge:The History of the RAF Ferry Command, автор Карл А. Кристи, где говорится о крушении 11.01.1945 самолета Catalina PBN-1, бортовой номер 02915 при вылете из Элизабет-Сити, штат Северная Каролина.

2. В этом же письме приводится список погибших

Полностью письмо из Президентской библиотеки-музея Франклина Д. Рузвельта, включающее и текст письма Игоря Комаровского помещено в интернет – досье . (тексты на английском языке)

Повторное обращение в Национальный архив США с сообщением новых данных привело к получению 27 августа 2013 года распечатки радиопереговоров экипажа в момент крушения. Листы помечены подписью “конфиденциально” («секретно»).

В раcпечатке видна фамилия капитана Левина. Других материалов, связанных с аварией самолета, в Архиве не обнаружено.

Ответ на повторное обращение в Национальный архив США  Распечатки радиопереговоров экипажа в момент крушения.

Благодаря архивисту Президентской библиотеки-музея Франклина Делано Рузвельта Уильяму Баеру (William Baehr), принявшему деятельное участие в расследовании, стало известно, что самолет–амфибия "Каталина", на котором погиб Валентин Левин, поднялся с аэродрома городка Элизабет-Сити в штате Северная Каролина (США).

Свидетельство о смерти ЛевинаСвидетельство о смерти Левина

В экипаже летчика Чикова штурманом был Валентин Левин. Катастрофа произошла вскоре после взлета. Самолет упал в реку. Кроме советского экипажа, на борту был радист Королевских ВВС (его похоронили в Канаде) (см. Интернет-досье).

Архивист вывел исследователя И. Комаровского и на ряд материалов американской прессы, касающихся летающих лодок «Каталина”. Всего же в СССР было поставлено из США 185 самолетов «Каталина”.

Поступление американских летающих лодок «Каталина” на действующие флоты началось летом 1944 года. Их перегонка была организована следующим образом. Самолеты принимались в США в городе Элизабет-Сити (штат Северная Каролина) советскими морскими летчиками авиагруппы специального назначения.

Для Черноморского флота и полярной авиации Главсевморпути было выделено 59 машин. Их перегонка осуществлялась шестью экипажами самым длинным маршрутом. Из США самолеты следовали через Пуэрто–Рико, Тринидад, Бразилию, Гамбию, Марокко, Тунис, Египет, Ирак в Баку, а оттуда - в Севастополь. Перегон одного самолета по этой трассе занимал порядка 100 часов.

Ответ на  запрос И. Комаровского о Левине из архива Военно-Морского флота России (Гатчина, Ленинградская обл. 26 февраля 2014 г.26 февраля 2014 г. пришел ответ на запрос И. Комаровского о Левине из архива Военно-Морского флота России (Гатчина, Ленинградская обл.):

Захоронение В.М.ЛевинаДонское кладбищеВ конце апреля 2014 года от родственников Левиных из Москвы были получены снимки с Донского кладбища, на котором похоронены останки Валентина Левина, погибшего в январе 1945 года в США.

19 июня 2014 года Клубом было отправлено письмо мэру Элизабет–Сити с просьбой отыскать в местных архивах и библиотеках заметки, кинохронику или фото, относящиеся к периоду пребывания советских летчиков в Элизабет-Сити. Полностью письмо мэру помещено в интернет - досье.

Пока мы ждали ответа мэра Элизабет-Сити, в начале весны 2015 года было обнаружено в Интернете групповое фото советских и американских летчиков, сделанное на аэродроме Элизабет-Сити в 1945 году. Его сопровождала статья от 26 июля 2014 г. американского журналиста Джеффа Хэмптона (Jeff Hampton), опубликованная в интернет-газете PilotOnLine.com

Авиагруппа специального назначения на базе в Элизабет-Сити (США), лето 1944 годаАвиагруппа специального назначения на базе в Элизабет-Сити (США), лето 1944 года

“…11 января 1945 г. гидросамолет поднялся в темноте в воздух с базы береговой охраны в Элизабет-Сити. Его   пилотировал военнослужащий Королевских канадских воздушных сил, и на борту было еще 8 других летчиков. Пункт назначения: Россия.

Маршруты перегона ленд-лизовских самолетов Каталина из США в СССРМаршруты перегона ленд-лизовских самолетов Каталина из США в СССРВскоре после подъема в воздух самолет накренился вниз и упал в реку Пасквотанк, при этом погибли пятеро из находившихся на борту. Пилот и еще трое выжили.

В прошлом месяце члены клуба из украинского города Одесса, планирующие празднование 70-й годовщины окончания Второй мировой войны, обратились к властям Элизабет-Сити с просьбой сообщить больше о той ночи. Одним из погибших был капитан Валентин М. Левин из Одессы.

Власти города изучили этот случай и планируют послать письмо с некоторыми деталями одесситам….»

Таким образом, еще до получения ответа мэра мы уже знали о его реакции на наше обращение. (Полный текст статьи журналиста Джеффа Хэмптона – на английском и русском языках – см. в Интернет-досье).

Вот так, благодаря одному человеку, одесситу Валентину Левину, оказались связанными незримым мостом через океан два города в разных полушариях.

История судьбы летчика, капитана Валентина Левина, одессита – еще одна иллюстрация того, что наш Клуб недаром назван Всемирным. Одесситы были, есть и будут всегда и везде!

 

 Леонид Рукман,

директор Всемирного клуба одесситов

Полностью материал о расследовании ( на английском языке) можно посмотреть ЗДЕСЬ

P.S. История о В.М. Левине еще не закончена, еще ждут ответа многие вопросы, однако основное расследование можно считать завершенным.


Интернет-досье:

Статья американского журналиста Джеффа Хэмптона на русском языке

Статья американского журналиста Джеффа Хэмптона на англ. языке

Письмо из Президентской библиотеки-музея Франклина Д.Рузвельта, включающее и текст письма Игоря Комаровского (текст на английском языке)

Письмо мэру Элизабет-Сити (текст на английском языке)

Документальное видео о «летающих лодках»

Сверхсекретный проект «Zebra» и расследование ВКО

Архитектор и Город:

Призвание, талант, мастерство, любовь - родной Одессе

К столетию со дня рождения архитектора Г.В.Топуза

Портрет Генриха Владимировича Топуза (худ. В.А.Шарапенко, 1976г., холст, масло)Портрет Генриха Владимировича Топуза
(худ. В.А.Шарапенко, 1976г., холст, масло)
Начало 20-го века привнесло грандиозные перемены в развитии техники, науки, искусства, архитектуры. Социальные потрясения всколыхнули и стиму лировали общественное сознание, представление о роли и значении традиций во всех сферах культурной деятельности. К этому времени Одесса сформирова лась как крупный и признанный центр культуры на юге Украины, подаривший плеяду выдающихся ученых, литераторов, музыкантов, художников и архитекторов, создавших своеобразный и неповторимый колорит города.

В архитектурной биографии Одессы предреволюционный период характеризуется завершением основной застройки центральной части, определившей современный облик городской среды. Благодаря творчеству известных и талантливых мастеров архитектуры, проектировавших для Одессы, были созданы уникальные городские ансамбли, здания и памятники.

Весь этот культурный, исторический и творческий контекст является как бы фоном к рассмотрению профессиональной деятельности достойного продолжателя традиций одесских Зодчих, одного из самых одаренных и плодовитых архитекторов - художников Одессы середины и второй половины 20-го столетия - Генриха Владимировича Топуза.

10 сентября 1916г. в доме №97 по ул. Большая Арнаутская, принадлежавшем его родителям, в семье инженера-строителя, талантливого художника и успешного предпринимателя Владимира Леонтьевича Топуза (1884-1956гг.) родился третий ребенок - сын Генрих, получивший имя в честь погибшего в 1915г. на фронтах Первой мировой войны брата отца. Трехэтажный доходный дом, с двумя - двух- и трёхэтажным дворовыми флигелями для служб, был построен по проекту инженера П.А.Заварзина успешным одесским купцом и домовладельцем А.М. Штейнбергом и его сыном Э.А.Штейнбергом в 1893 г. на месте снесенного дома А.Файнштейн. В 1908г., после того как дочь Эли (Ильи) Штейнберга - Екатерина Ильинична вышла замуж за В.Л.Топуза, она получила от родителей в качестве приданого дом по ул. Большая Арнаутская, 97, и молодые переехали из дома мужа (пер. Успенский, 3) в более капитальный и благоустроенный - на Б. Арнаутскую, где занимали весь второй этаж, с балконами на фасадную сторону. На первом этаже В.Л.Топуз открыл мебельный салон-магазин (удивительно, что он находится на этом месте и по сей день), а во дворе, в служебном двухэтажном флигеле разместилась мастерская по изготовлению и ремонту мебели, дизайн которой разрабатывал сам хозяин. Следует отметить, что В.Л.Топуз вырос в большой одесской семье со старыми еврейскими традициями, проживавшей в скромном доходном доме Новикова по ул.Базарной, 22 (арх.И.Н.Колович), перестроенном в 1860-е годы из легендарной почтовой станции (1807г., арх.Ф.Фраполли), где первое время после приезда в Одессу останавливался А.С.Пушкин. Здание просуществовало до начала 2000-х годов, а теперь на углу улиц Базарной и Маразлиевской красуется новый «небоскрёб». У родителей Владимира Леонтьевича было 18 детей (пятеро умерли сразу после рождения или в раннем детстве). Большинство из них самостоятельно, благодаря собственному таланту и трудолюбию, смогли стать интересными творческими личностями. Среди них были врач и юрист, виртуозный пианист и известная поэтесса, ювелир, художник, инженеры.

Владимир Леонтьевич ТопузВладимир Леонтьевич Топуз  Екатерина Ильинична Топуз (Штейнберг)Екатерина Ильинична Топуз (Штейнберг)  Родители В.Л.Топуза (1925г.)Родители Владимира Леонтьевича Топуза (1925г.)

Мы познакомили вас с представителями старшего поколения семьи ТОПУЗ, чтобы дать представление об окружении, в котором рос, развивался и воспитывался мальчик в первые годы своей жизни.

Формирование ГенрихаТопуза как художника и архитектора началось в самом раннем детстве. Этому способствовала атмосфера в семье, условия жизни в этот сложный, неоднозначный период, на который пришлись детские и юношеские годы будущего зодчего, и, конечно, его незаурядный художественный талант и вкус.

В доме, где повсюду были разложены кисти, краски, пахло свежезаточенными карандашами, где отец каждую свободную минуту уделял живописи, писал и большие полотна, и миниатюры на фарфоре, основным занятием и увлечением ребенка стало рисование. Родители поощряли увлечение сына и с пяти лет отдали его на обучение в частную художественную школу Юлия Рафаиловича Бершадского - ученика И.Е.Репина, у которого ранее, еще в конце 19в., учился живописи и сам отец Генриха.

Автопортрет В.Л.Топуза  Миниатюра В.Л.Топуза (масло, фарфор)  Миниатюра В.Л.Топуза (масло, фарфор)

Автопортрет В.Л.Топуза и выполненные им миниатюры (масло, фарфор)

1 сентября 1924г. родители отвели сына в первый класс школы № 4 (им. Ильича). Благодаря бойкому характеру, общительности и умению рисовать, он сразу сумел завоевать авторитет и дружбу среди соучеников, любовь и уважение учителей, которые навсегда запомнили его и долгие годы продолжали с гордостью следить за его творческими успехами, гордиться им.

С первых дней учебы в школе педагоги начали привлекать его к оформлению стенгазет, вечеров самодеятельности, наглядной и учебной документации. В восемь лет юный художник сделал первые самостоятельные шаги в творчестве и даже начал зарабатывать деньги, оформляя витрины магазинов, клубы, рисуя популярные в те годы стенные газеты и сатирические плакаты, карикатуры, шаржи и портреты.

В первом классе общеобразовательной школы Генрих встретил и полюбил очаровательную одноклассницу - Зою Гефтер, которая стала впоследствии его женой и прошла с ним по жизни более чем полувековой путь.

Зоя Топуз (Гефтер) в школьные годы  Зоя Топуз (Гефтер) в школьные годы

Зоя Топуз (Гефтер) в школьные годы

Несмотря на увлечённость рисованием, которое занимало большую часть его времени, нельзя сказать, что он был развит односторонне. С детства ему была привита любовь к театру, к музыке. Дед со стороны матери - Илья Штейнберг, меценат и домовладелец, имел с дореволюционных времен и до окончания НЭП’а персональную ложу в оперном театре, куда вывозил в собственном экипаже всю семью на каждую премьеру или концерт какого-нибудь знаменитого гастролера.

В среде соучеников и сверстников юный Генрих всегда был лидером и заводилой. Ни одна драка не проходила без его участия, о чем любили вспоминать его многочисленные друзья детства. Самым большим «уличным увлечением» этой компании, предметом их гордости и престижа было изощрённое проникновение «зайцем» на театральные спектакли и филармонические концерты.

Самостоятельность и независимость, а также сложные условия жизни в тот период предопределили дальнейший путь двенадцатилетнего подростка. После окончания 4-го класса в 1928 году он оставил общеобразовательную школу и поступил в фабзауч при заводе Гена (им. Октябрьской революции) и был определён в «горячий» кузнечный цех учеником кузнеца, помогал гнуть ножи плугов для сеялок. Еще через год Генрих Топуз перешел в ФЗУ строителей, где ему повезло стать учеником известного мастера альфрейного искусства и художника Густава Фаустиновича Томашевского, работавшего ещё в конце 19-го века вместе с А.О.Бернардацци. Старый одесский альфрейщик оценил талант юного подмастерья, его глубокое чувство цвета, усердие, трудолюбие и работоспособность. Впоследствии Г. Топуз часто вспоминал как они вместе, лёжа на спине на строительных подмостях, расписывали уникальные фрески и плафоны оперного театра и филармонии, изготавливали шаблоны, образцы-припорохи альфрейной живописи, подбирали разнообразные тона «утюжного» мрамора для отделки колонн, стен и панелей.

Несмотря на разницу в возрасте, любовь к профессии связала их крепкой многолетней дружбой. Часто бывая в доме у Г.Ф.Томашевского, Генрих с замиранием сердца любовался многочисленными полотнами - подлинниками великих русских художников, составлявшими коллекцию хозяина, с которых тот профессионально делал копии для продажи, зарабатывая на жизнь, краски и другие материалы для альфрейной живописи.

Приобретенные в юности навыки остались полезным багажом на всю жизнь и впоследствии неоднократно приходили на помощь архитектору при реставрации многочисленных памятников одесской архитектуры. Здесь окончательно сформировалась его мечта стать архитектором.

По окончании ФЗУ Г. Топуз начал работать художником-мультипликатором на Одесской кинофакбрике Всеукраинского фотокиноуправления (ВУФКУ), а затем перешёл на должность художника-декоратора в клуб кожевенников, располагавшийся в здании бывшей Бродской синагоги. В 1933г., продолжая работать, он поступил на вечерний рабфак Одесского института гражданского и коммунального строительства (ОИГКС), где на дневном рабфаке училась его будущая жена. Ещё через год они оба успешно сдали вступительные экзамены и были зачислены на 1-й курс архитектурного факультета.

Годы учебы в институте, талантливых сокурсников и любимых педагогов Г.Топуз всегда вспоминал с теплотой и благодарностью. Здесь он снова встретился со своим первым учителем живописи профессором Ю.Р.Бершадским, с которым сразу возобновилось сотрудничество и старая дружба.

Много полезного для себя почерпнул начинающий архитектор от тесного общения с профессором Теофилом Борисовичем Фраерманом - талантливым педагогом, выдающимся художником и уникальной личностью. До революции, по рекомендации своего учителя К.К.Костанди, он уехал в Париж, где стал одним из ведущих художников Франции того периода, всемирно известным под псевдонимом - Тео Фра. Уже на первых занятиях он отметил талант и целеустремленность своего студента, начал уделять ему много внимания и постепенно между ними завязалась крепкая многолетняя дружба. Впоследствии, будучи организатором, первым директором и старейшим сотрудником Одесского музея западного и восточного искусства, Т.Б.Фраерман проживал в специально отведенной для него на 2-м этаже музея квартире-мастерской, где создавал свои полотна. Молодой Генрих Топуз был единственным среди одесских художников, кому мастер полностью доверял (в те годы он подвергался беспощадным нападкам «доброжелателей», обвинявших его в формализме и космополитизме) и разрешал присутствовать во время работы над картинами, делился с ним художественными приемами и техникой живописи.

Ф.А.ТроупянскийФ.А.Троупянский Т.Б.ФраерманТ.Б.Фраерман О.Д.ЗейлигерО.Д.Зейлигер Л.Е.МучникЛ.Е.Мучник М.В.ЗамечекМ.В.Замечек Г.М.ГотгельфГ.М.Готгельф

В числе самых любимых своих педагогов Г.Топуз особенно выделял опытных и плодовитых одесских мастеров архитектуры: Л.М.Чернигова, М.И.Линецкого, В.И.Кундерта, Н.М.Каневского, Я.С.Гольденберга, Г.М.Готгельфа, профессоров М.В.Замечека, О.Д.Зейлигера, Ф.А.Троупянского.

Начиная с третьего курса, Г. Топуз параллельно с учёбой полностью окунулся в практическую работу над архитектурными проектами в созданной при институте архитектурно-проектной мастерской. В этот период центр Одессы был уже полностью сформирован и застроен уникальными зданиями, вошедшими в аналы отечественного и мирового зодчества. Фактически, после 1914-1915гг. и до окончания второй мировой войны, когда многие памятники архитектуры были частично или полностью разрушены, строительство новых зданий и сооружений велось ограниченно и выборочно. Поэтому на проектирование единичных новых объектов, как правило, объявлялись открытые, а чаще – закрытые, заказные конкурсы. Для участия в них под руководством зрелых и опытных архитекторов формировались бригады из числа наиболее талантливой молодёжи. Генриху и Зое посчастливилось работать на заре своей профессиональной карьеры под руководством таких мастеров архитектуры, как Мойсей Викторович Замечек, Осип Давидович Зейлигер и Григорий Михайлович Готгельф, с которыми на фоне творческого взаимопонимания у них установились крепкие деловые отношения и взаимная дружеская привязанность. Позже Г.Топуз часто, с теплотой и гордостью вспоминал обращённые к нему однажды слова любимого педагога Г.М.Готгельфа: «Многому я учился у своих учителей, потом эти знания старался передать своим ученикам, а теперь пришел к тому, что мне ещё многому следует учиться у своих учеников».

"Свадебная" фотография Зои и Генриха Топуз (1939г.)"Свадебная" фотография Зои и Генриха Топуз (1939г.)

В 1940г., ещё до окончания института, супруги Зоя и Генрих Топуз по результатам выполненных ими в студенческие годы архитектурных проектов были приняты в Союз архитекторов. Защитив дипломы и получив звание архитектора, они были оставлены в институте и в 1940-1941гг. работали в Архитектурно-проектной мастерской при ОИГКС. За этот короткий период Г.Топуз участвовал в подготовке технической документации и рабочих чертежей по реконструкции гостиниц «Лондонская» и «Красная», в оформлении стендов областной выставки продукции государственных заводов и фабрик, артелей промкооперации и торгующих организаций.

Г.Топуз за работой (фото из газеты, 1940г.)Г.Топуз за работой (фото из газеты, 1940г.)

Наибольший интерес и значение имели его работы по реставрации вестибюля вокзала Одесса – Главная. Железнодорожный вокзал в Одессе был построен в 1884г. по проекту профессора СпбАХ В.А.Шретера известным зодчим А.И.Бернардацци. Группа одесских архитекторов и художников под руководством молодого архитектора Г.В.Топуза, консультантов-профессоров М.В.Замечека и Ф.А.Троупянского произвела роспись стен, потолка и поверхностей плоскостей в полуциркульных арках вестибюля красочными художественными панно по эскизам профессора живописи Л.Е.Мучника, придав архитектурному сооружению облик южного вокзала, присущий промышленному, курортному и морскому городу.

Здесь хочется отметить глубоко символическое сотрудничество начинающего архитектора со своим первым учителем художником-альфрейщиком Г.Ф.Томашевским при воплощении новых тематических росписей «Бой с петлюровцами у вокзала», «Встреча жителями Одессы моряков броненосца «Потёмкин», «Одесса – здравница». Старый мастер, более полувека назад впервые исполнивший росписи вокзального вестибюля под руководством архитектора А.И.Бернардацци, передавал эстафету любимому ученику, которому предстояло украшать своими произведениями родной город всю вторую половину 20-го века. К сожалению, эта уникальная работа не сохранилась, т.к. здание первого в Одессе железнодорожного вокзала было взорвано в апреле 1944г. при бегстве немецко-румынских войск из освобождённого города-героя. Однако, уже первые самостоятельные шаги в профессиональном творчестве получили широкое освещение в местной прессе и принесли архитектору Г.В.Топузу известность и авторитет среди коллег и жителей города. Но, к сожалению, этот период его деятельности продлился менее года – разразилась ВОЙНА.

В августе 1941г. началась героическая оборона Одессы. В действующую Красную Армию Генриха Топуза не взяли из-за серьёзной болезни глаз, которой он страдал с самого детства. Ещё в 1939г., сразу после женитьбы, молодая семья поселилась у родителей жены на ул.Лизогуба (Ю.Олеши), №4, в непосредственной близости от Карантинного спуска, ведущего к морскому порту. Отец Зои Топуз, Исай Маркович Гефтер, старый революционер и политкаторжанин, никогда не состоявший при этом ни в одной партии, все 20-е и 30-е годы возглавлял планово-производственный отдел одесского порта. Ему вместе с другими руководителями пароходства было поручено производить эвакуацию судов, оборудования и населения через морские ворота города. Генрих Топуз с присущей ему энергией и самоотдачей подключился к этому ответственному и непростому делу, помогая тестю. Об отъезде из Одессы семья не думала, эвакуироваться вместе с профессорско-преподавательским составом института, несмотря на поступившее предложение, отказались, т.к. не хотели оставлять без поддержки пожилых родителей. Только лишь в начале октября, когда работы по эвакуации порта были практически завершены, И.М.Гефтер получил разрешение вывезти всю свою семью на одном из последних покидающих Одессу кораблей. Зная, что его бывшие педагоги и коллеги по институту были эвакуированы в г.Уфу, Генрих Топуз принял решение пробиваться тоже туда.

Родители Зои Топуз - Ольга Владимировна и Исай Маркович Гефтер (1915г.)Родители Зои Топуз - Ольга Владимировна и Исай Маркович Гефтер (1915г.)  И.М.Гефтер (1919г.)И.М.Гефтер (1919г.)

В декабре 1941г., преодолев неимоверные трудности и лишения, они все вместе добрались до столицы Башкирии. Через несколько дней после прибытия на место Г.Топуз получил повестку о призыве в армию. Собрав вещмешок и попрощавшись с родными, он ушел на призывной пункт... Каково же было удивление и радость жены и родителей, когда, неожиданно, через два дня он вернулся домой – медкомиссия окончательно забраковала его как негодного к воинской службе.

В Уфу была эвакуирована Академия наук УССР, несколько научно-исследовательских и проектных институтов, художественных музеев, в том числе музей западного и восточного искусства из Одессы во главе с профессором живописи Т.Б.Фраерманом. По его рекомендации архитекторы-художники Генрих и Зоя Топуз были приняты на работу в Институт языка и литературы АН УССР, который возглавлял выдающийся украинский поэт и учёный академик Павло Григорьевич Тычина. Здесь состоялась встреча и началась многолетняя дружба и творческое сотрудничество Г.В.Топуза с удивительным человеком, талантливым киевским архитектором с мировым именем – Владимиром Игнатьевичем Заболотным, автором здания Верховного Совета Украины. Вместе с ним Г.Топуз разрабатывал типовые проекты сборных жилых домов для условий Украины ещё в те годы, когда территоря республики была под оккупацией врага. Одной из крупных планировочных работ Г.Топуза в 1942г. был проект генерального плана башкирского города Стерлитамак.

АвтопортретАвтопортрет  АвтошаржАвтошарж  Портрет женыПортрет жены

Талант художника Генрих Топуз успешно применял в работе по оформлению «Окон ТАСС», оперативно освещавших последние сообщения с фронта. Его острые карикатуры, иллюстрирующие стихи и тексты П.Тычины, М.Рыльского, В.Сосюры, Н.Рыбака, с которыми он был близко знаком и сотрудничал, работая в АН УССР, ежедневно выставлялись на городских стендах и вносили свой посильный вклад в общее дело победы над врагом. Как художников-графиков Генриха и Зою Топуз часто привлекали для оформления праздничных выпусков республиканских газет, посвящённых боевым победам и торжественным датам.

Архитектор  В.И.Заболотный Архитектор В.И.Заболотный  Художник  А.А.ШовкуненкоХудожник А.А.Шовкуненко

Дом, в котором семья Г.Топуза проживала в Уфе с 1941г. по 1944г. (Г.Топуз, акварель)Дом, в котором семья Г.Топуза проживала в Уфе с 1941г. по 1944г. (Г.Топуз, акварель)

Помимо этого, Г.Топуз создал множество рисунков, акварелей с видами башкирской столицы и суровой уральской природы, портретов современников. Большую пользу в освоении акварельной техники ему принесла дружба с выдающимся украинским художником А.А.Шовкуненко, вместе с которы они круглый год, в любую погоду ежедневно по утрам выходили на этюды. Более десяти живописных работ Генриха Топуза были приобретены и выставлялись в уфимском художественном музее, а их автор был принят в Союз художников БАССР.

Г.Топуз: Уфимские этюды и зарисовки (1941-1944гг.)   Г.Топуз: Уфимские этюды и зарисовки (1941-1944гг.)   Г.Топуз: Уфимские этюды и зарисовки (1941-1944гг.)   Г.Топуз: Уфимские этюды и зарисовки (1941-1944гг.)   Г.Топуз: Уфимские этюды и зарисовки (1941-1944гг.)   Г.Топуз: Уфимские этюды и зарисовки (1941-1944гг.)   Г.Топуз: Уфимские этюды и зарисовки (1941-1944гг.)

Г.Топуз: Уфимские этюды и зарисовки (1941-1944гг.)

Удостоверение члена Союза художников БАССРУдостоверение члена Союза художников БАССР  Удостоверение члена Союза архитекторов СССРУдостоверение члена Союза архитекторов СССР

В годы войны Г.Топуз принимал активное участие в творческих конкурсах на проектирование памятников героям отечественной войны, героям обороны Севастополя, национальному башкирскому герою Салавату Юлаеву, где занимал призовые места, а также победил в конкурсе на проект памятника народному поэту Башкирии Мажиту Гафури.

В творческом союзе с опытным одесским архитектором В.Л.Фельдштейном, при участии известных одесских скульпторов профессора Г.С.Тенера и заслуженного деятеля искусств Украины Э.М.Фридмана, профессора живописи Л.Е.Мучника, Генрих Топуз запроектировал и осуществил строительство самого значительного в эти годы административного здания башкирской столицы – обкома партии (ныне – здание национального музея Республики Башкортостан по ул.Советская, 14). За эту работу, как основной автор, он был награждён Почётной грамотой Президиума Верховного Совета БАССР.

Проект здания Обкома ВКПб БАССР, 1943г.Проект здания Обкома ВКПб БАССР, 1943г.

На строительстве Башкирского обкома партии  (арх.В.Л.Фельдштейн, арх.Г.В.Топуз, скульптор Э.М.Фридман, 1943г.)На строительстве Башкирского обкома партии (арх.В.Л.Фельдштейн, арх.Г.В.Топуз, скульптор Э.М.Фридман, 1943г.)  Пригласительный билет на персональную выставку – творческий отчёт архитектора Топуза Г.В.Пригласительный билет на персональную выставку – творческий отчёт архитектора Топуза Г.В.  Почётная Грамота Президиума Верховного Совета БАССР, которой был награждён Генрих Топуз.Почётная Грамота Президиума Верховного Совета БАССР, которой был награждён Генрих Топуз.

В ноябре 1943г. Башкирское отделение Союза архитекторов приняло решение организовать персональные выставки – творческие отчёты самых известных, опытных и плодовитых членов Союза, а право открыть первую выставку было предоставлено самому молодому из них – архитектору Г.В.Топузу. На этой выставке были широко представлены проекты, акварели и рисунки, выполненные им в годы войны, которые получили высокую оценку коллег-профессионалов - архитекторов, художников, скульпторов. Это событие как бы подитожило деятельность Генриха Топуза на самом тяжелом, ответственном, но и творчески успешном этапе его жизни.

В трудовой книжке Г.Топуза значится: «15 июля 1944г. уволен с должности архитектора Строительно-монтажного треста №3 НКАвиаПрома (где он осуществлял проектирование и строительство здания обкома партии БАССР – прим.ВТ) в связи с откомандированием в г.Одессу - на основании вызова ССА УССР». А уже с 27 июля 1944г. он приступил к работе в Одесской Областной проектировочной конторе, которая впоследствии переименовывалась в Горпроект, Одеспроект, Облпроект, а с апреля 1955г. - Одесский филиал Гипрограда, где проработал 33 года в одной и той же должности - руководитель архитектурно-планировочной мастерской №1 (АПМ-1)- главный архитектор проектов.

Вернувшись в освобождённую Одессу, он не узнал свой родной город. Многие центральные улицы зияли развалинами обгоревших домов, а те что сохранились, были в удручающем состоянии. Катастрофически не хватало жилья возвращающимся домой сотням тысяч одесситов. Одной из первых работ, порученных Г.Топузу, было перепроектирование под жилой дом здания по ул.Б.Арнаутская, 51. Этот дом был начат строительством ещё в 1941г., до войны, но достраивали его уже во время оккупации советские военопленные, и размещалась в нём румынская сигуранца. Часть помещений были приспособлены под жандармерию, а большинство отдано под камеры для заключёных. Фасад здания из красного кирпича оставался неоштукатуренным, без каких-либо архитектурных деталей и выглядел неоконченным. По завершении перепланировки помещений под жилые квартиры, одна из них была предоставлена городом семье Г.Топуза, которая проживала по этому адресу 50 последующих лет. Позже весь дом был передан в ведомство швейной фабрики им.Воровского и по просьбе её дирекции в начале 50-х годов Г.Топуз выполнил проект отделки фасадов цветной штукатуркой, в каком состоянии здание находится и по сей день.

Среди первых послевоенных проектных работ, принадлежавших авторству архитектора Г.В.Топуза, можно выделить разработку генерального плана и архитектурно-художественное решение входной арки на территорию селекционно-генетического института по Овидиопольской дороге (1945-1946гг.), припортовый холодильник (1945-1946гг., в соавторстве с арх. В.Л.Фельдштейном и к.т.н. В.М.Штейнбергом), жилые корпуса и коттеджи, главный вход и ограда Дома творчества писателей на Даче Ковалевского (1947г.), спальный корпус и летние коттеджи профилактория Управления ОдЖД на Французском б-ре (1948-1949гг.), лечебный корпус санатория научных работников на 6-й ст.Б.Фонтана (1949г.), клуб и летний кинотеатр санатория им.Горького на 16-й ст.Б.Фонтана (1950г.).

И всё же, самая серьёзная и ответственная работа того тяжёлого послевоенного периода по восстановлению после пожара и реконструкции здания биржевого дома (здание Гориисполкома на Приморском бульваре) – памятника южно-русского классицизма, построенного по проекту Франца Боффо и Георгио Торричелли в 1834г., а в 1873г. существенно перестроенного архитектором Франческо Моранди, была возложена на Г.Топуза в 1946г. Так как здание полностью выгорело и, практически, было разрушено, Г.В.Топуз, в соавторстве с архитекторами В.Л.Фельдштейном и В.Н.Смирновым, внёс предложения по воссозданию первоначального исторического облика здания-памятника (1834-го года) с открытым главным входом и внутренним двориком за рядом классических колонн на фасаде. К сожалению, это профессиональное решение архитектора было отклонено волюнтаристским приказом партийного начальства. В результате, планировка здания была существенно изменена под современные функции путём пристройки дворового корпуса, создания дополнительных кабинетов и служебных помещений. Несмотря на это, авторам удалось отстоять основные планировочные принципы организации внутреннего пространства, сохранив просторный входной вестибюль с удобным подходом к боковым лестницам, ведущим на второй этаж и обеспечившим функциональную взаимосвязь основных групп помещений. Был сохранён и восстановлен Розовый зал, полностью реконструирован Белый зал, значительно улучшено инженерное оборудование всех рабочих помещений. Боковая полуратонда, обрамлённая шестью колоннами, была снова установлена на пристроенную террасу. Внутренняя отделка стен, потолков, колонн, лестничные марши и перила ограждений, дверные и оконные переплёты – всё было предусмотрено и восстановлено по индивидуальным рабочим чертежам автора. Из-за отсутствия дорогих отделочных материалов широко использовалась высококачественная цветная штукатурка и искусственный «утюжный» мрамор, ручная роспись. Здесь снова пригодились навыки альфрейной живописи и Г.Топуз собственноручно выполнял самые сложные участки работы

Проект восстановления и реконструкции здания Горисполкома после пожара (1945г.) в его первоначальном историческом облике  (рисунок  арх.Г.Топуза)Проект восстановления и реконструкции здания Горисполкома после пожара (1945г.) в его первоначальном историческом облике (рисунок арх.Г.Топуза)  Здание Горисполкома после реконструкции  (рисунок  арх.Г.Топуза)Здание Горисполкома после реконструкции (рисунок арх.Г.Топуза)  Интерьер вестибюля Горисполкома после реконструкцииИнтерьер вестибюля Горисполкома после реконструкции

Установленные над центральным входом в 1868г. английской фирмой «Смит и сыновья», изготовленные из свинца часы, в результату пожара расплавились и были полностью утрачены. По эскизам Г.В.Топуза скульптор Э.М.Фридман заново исполнил несколько видоизмененную скульптурную группу, символизирующую смену Дня и Ночи, с вмонтированными новыми часами-курантами.

Результат работы, завершённой в 1949г., был хорошо принят и высоко оценён одесситами, ещё недавно созерцавшими руины на пепелище одной из главных достопримечательностей Одессы, а эта часть Приморского бульвара на все последующие десятилетия вновь стала излюбленным местом отдыха жителей города.

Ещё одно произведение Ф.К.Боффо на Приморском бульваре, в восстановлении и реставрации которого после окончания войны принимал участие Г.Топуз (1949-1950гг., совместно с архитектором К.Б.Корченовым), был Дворец графини Нарышкиной, с 1924г. функционировавший как Дворец моряков. В частности, по его проекту были восстановлены центральная лестница и Большой зал, росписи потолка и плафонов которого он выполнил совместно с профессором живописи Л.Е.Мучником.

В этот же период были произведены работы по полной реконструкции здания Английского клуба по ул.Ланжероновской, 6 (арх. Джорджио Торичелли, 1842г.), где по проекту Г.Топуза был создан Музей морского флота (1951г.).

Центральная лестница Дворца моряков после восстановления  (Автор проекта и росписи плафона – арх.Г.Топуз)Центральная лестница Дворца моряков после восстановления (Автор проекта и росписи плафона – арх.Г.Топуз)   Реконструкция Английского клуба для Музея морского флота  (Автор проекта – арх.Г.Топуз)Реконструкция Английского клуба для Музея морского флота (Автор проекта – арх.Г.Топуз)   Реконструкция Английского клуба для Музея морского флота  (Автор проекта – арх.Г.Топуз)Реконструкция Английского клуба для Музея морского флота (Автор проекта – арх.Г.Топуз)

Приобретённые навыки работы по реставрации и реконструкции памятников архитектуры впоследствии ещё неоднократно использовались архитектором Г.Топузом в его дальнейшей многолетней практической деятельности на благо города.

Несмотря на высокую востребованность и творческую активность, всё своё ограниченное свободное время Генрих Топуз отдавал любимому занятию – рисованию. По привычке, выработанной ещё в Уфе, благодаря совместным с Народным художником СССР, академиком АХ Украины Алексеем Алексеевичем Шовкуненко утренним этюдам, до работы и в редкие выходные дни он выходил с этюдником на улицы Одессы, чтобы запечатлеть красоту сохранившихся зданий и памятников, а также зафиксировать причинённые городу войной потери и разрушения. Большинство этих акварелей по просьбе ставшего Президентом Академии архитектуры Украины Владимира Игнатьевича Заболотного, коллеги и близкого друга по уфимскому периоду, было передано автором в киевский архив Госстроя УССР в качестве документального свидетельства последствий второй мировой войны и ущерба, нанесённого фашистами городу-герою Одессе.

Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)   Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)

Послевоенные зарисовки Одессы архитектора Г.В.Топуза (1944-1947гг.)

По приглашению В.И.Заболотного в 1945г. Г.В.Топу был откомандирован на полгода в Киев для работы по проектированию и восстановлению ул.Крещатик в составе группы, возглавляемой академиками архитектуры А.А.Тациём и Н.К.Иванченко. Было получено предложение насовсем переехать на работу в Киев, но молодой архитектор остался верен Одессе и никогда не жалел об этом.

В первое послевоенное десятилетие основной задачей, поставленной перед архитекторами, было восстановление и развитие разрушенного жилого фонда. По проектам Г.Топуза были построены новые многоэтажные жилые дома в центральной части города, положившие начало реконструкции исторического ядра и гармонично вошедшие в контекст сложившейся застройки. Благодаря умело и деликатно использованным автором средствам классицизма и ампира, присущим традиционному колориту одесской поквартальной застройки, в 1953г. на углу улиц Дерибасовской (дом №14-А) и Екатериринской было возведено величественное здание управления китобойной флотилии «Слава» с жилым крылом для её сотрудников и моряков-китобоев. Несколько позже, в 1954-1956гг. по его проекту (в соавторстве с арх.В.Л.Фельдштейном) в качестве второго крыла по ул.Дерибасовской, 14 было пристроено производственное здание Проектного института № 3. Высота и этажность, стилевое решение возведенного ансамбля соответствуют примыкающим историческим зданиям, обеспечивают единство нового сооружения с традиционной одесской архитектурой. Автор использовал приём, когда угловая центральная часть композиции, увенчанная мощным выступающим карнизом, балюстрадой, картушем с датой постройки, над которым возвышается оригинально оформленный шпиль, на этаж превышает 4-хэтажную высоту боковых крыльев. Об уже зрелом мастерстве архитектора свидетельствуют чётко и уверенно прорисованные декоративные детали, торжественно венчающие формы, пластичность фасадов, достигнутая ритмом прямоугольных и арочных проёмов с ажурными балясинами ограждений балконов, убывающая по вертикали рустовка стен в жилом крыле, удачно и обоснованно контрастирующие с более строгими, но так же изящно подобранными элементами декора корпуса проектного института. Следует отметить высокое качество строительно-отделочных работ, которые проводились под авторским надзором арх.Г.В.Топуза, что позволяет зданиям более 60-ти лет сохранять свой первоначальный облик. Оба эти произведения ПЕРВЫМИ в послевоенной Одессе были внесены в Реестр ПАМЯТНИКОВ АРХИТЕКТУРЫ и охраняются государством.

Жилой дом для сотрудников и плавсостава ЧМП с магазином «Детский мир» по ул.Ришельевской, 10Жилой дом для сотрудников и плавсостава ЧМП с магазином «Детский мир» по ул.Ришельевской, 10   Здания китобойной флотилии «Слава» и Проектного института № 3  (ПИ – 3).  Общий видЗдания китобойной флотилии «Слава» и Проектного института № 3 (ПИ – 3). Общий вид   Управление и жилой дом для китобоев флотилии «Слава» (акварель арх.Г.Топуза)Управление и жилой дом для китобоев флотилии «Слава» (акварель арх.Г.Топуза)

Не менее оригинально и успешно архитектору Г.Топузу удалось выделить акценты на пересечении центральных улиц Греческой (дом № 26/28) и Ришельевской (дом № 10). Возведенный в 1956г. жилой дом ЧМП, несмотря на его большую протяжённость по обеим пересекающимся магистралям, удачно вписался в сохранившуюся историческую застройку. Высокий цокольный этаж с большими окнами-витринами, обрамлёнными бучардированными крупными рустами высококачественной цветной штукатурки (сохранившейся в первозданном виде по сей день), был предназначен для первого в Одессе магазина «Детский мир». Плавно закруглённый угол четырёхэтажного здания выделен спаренными пилястрами, увенчанными строгими классическими капителями, между которыми чередуются изящные балконы и оконные проёмы. Торжественные ордерные формы присущи всему фасаду здания, а венчающий ажурный аттик украшен оригинальным картушем в виде венка с лентами, в центре которого расположен морской якорь – символ ЧМП. Достопримечательным украшением и завершением угловой композиции является высокий цилиндр бельведера, увенчанный круглой скатной крышей с торжественным шпилем.

Безусловно, это здание, как и другой жилой дом ЧМП напротив него, по ул.Ришельевской, №7, также вполне заслуженно могут быть зачислены в реестр ПАМЯТНИКОВ одесской архитектуры. Возведенный по проекту Г.Топуза в том же 1956г., этот дом расположен внутри квартала, что продиктовало автору решение акцентировать композицию относительно энергично выделенной центральной оси фасада. Средняя часть третьего и пятого этажей гармонично объединена глубокими лоджиями, пластика которых подчёркивается и усилена вертикалями балконов по обеим сторонам. Такой архитектурно-художественный приём НИКОГДА РАНЕЕ не был применён ни в одном одесском жилом доме.

В этот период по индивидуальным проектам Г.Топуза было построено множество других оригинальных жилых домов, в которых вот уже более 60-ти лет проживают десятки тысяч одесситов: ул.Черноморского казачества, №№ 60, 95, 97 (1950-1954гг., соавтор арх. Л.Н.Павловская) – для работников Сталепроволочно-канатного завода, пр.Шевченко, №№ 6/1, 13, 13-А (1953-1954гг.), пр.Гагарина, №№ 27, 29, 31 (1953-1954гг.), жилые дома ЧМП: по ул.Армейской, №№ 1, 3, 5, по Фонтанской дороге, №№ 9 -19 (1954г., соавторы арх. Л.Н.Чазова, арх.Н.М.Фомина), ул.Сегедская, №№ 6, 8, 10, 12, 16 (1954г., соавторы арх. А.Я.Поварчук, арх.Н.М.Фомина), жилые дома Суперфосфатного завода по ул.Среднефонтанская, №№ 32, 34 (1954г.), жилые дома по ул.Спиридоновская, 12 (1954), Военный спуск, 1/3 (1955г.), жилой дом для работников торгового порта со встроенным детским учреждением по ул.Софиевская, 20 (1955г. - ПАМЯТНИК ИСТОРИИ) и др.

Проект застройки жилого квартала для плавсостава ЧМП по Фонтанской дороге, 9-19  (фото из газеты, 1954г.)Проект застройки жилого квартала для плавсостава ЧМП по Фонтанской дороге, 9-19 (фото из газеты, 1954г.)

Как видим, массовое строительство жилья, сопровождаемое развитием системы первичного обслуживания населения, постепенно переместилось из центра на свободные земли в южной и юго-западной части города. Это вызвало необходимость применения новых планировочных приёмов и принципов формирования жилых районов, микрорайонов, массивов, кварталов. Архитектор Г.В.Топуз был одним из первых одесских зодчих, внесших свой личный вклад в разработку и практическое применение перспективных градостроительных идей. В 1954-1957гг. руководимый им авторский коллектив АПМ-1 Гипрограда запроектировал и реализовал в натуре проект детальной планировки ПЕРВОЙ В ОДЕССЕ абсолютно новой магистральной улицы, созданной в 20-м столетии на юге от центральной части города, получившей модное тогда название в честь города-побратима - Сегедская.

Сегодня это один из самых живописных, озеленённых и благоустроенных проспектов города, открывающийся со сторны пр.Гагарина, №25 оригинальным зданием Одесского конструкторского бюро специальных станков (ОКБСС), построенным в 1974г. по проекту Г.Топуза. Здание исполнено в конструктивистском стиле и ассоциируется с морским лайнером, благодаря большим круглым окнам-иллюминаторам и сплошному вертикальному остеклению по всей высоте лестничной клетки, символизирующему мачту корабля. Такое решение автору подсказало то обстоятельство, что магистраль почти целиком была застроена жилыми домами для плавсостава ЧМП.

В период с 1957г. по 1963г. по проектам Г.Топуза были созданы также жилые кварталы в пределах улиц Среднефонтанской и Сегедской, на пересечении проспектов Гагарина и Шевченко, в пределах улиц Пионерской, Черняховского, Сегедской и Говорова, первые жилые массивы в юго-западном районе - от 1-й до 3-й станции Люстдорфской дороги. Чёткая периметральная застройка, решенные в формах ордерной архитектуры фасады зданий создали парадный и представительный облик этих магистралей, а внутренняя планировка обеспечила ступенчатую систему обслуживания жителей: магазины, школы, детские учреждения, площадки для отдыха и др.

Коллективу АПМ-1, возглавляемой Г.Топузом, поручалось проектирование наиболее сложных и ответственных в каждый исторический отрезок времени объектов городской среды. Это обстоятельство всегда привлекало под начало талантливого и ставшего известным мастера как опытных, маститых архитекторов, так и самых способных, амбициозных молодых специалистов, впоследствии становившихся лучшими в своей профессии. В разные годы вместе с ним работали архитекторы Л.Н.Павловская, Л.Н.Чазова, М.А.Шлифер, Т.С.Шарнопольский, В.В.Мусаров, Н.И.Герасимовская, Н.М.Фомина, Ю.И.Степанов, В.М.Очаковский, А.Я.Поварчук, А.П.Донец, В.Г.Катышева, И.В.Подолянский, Л.К.Медянов, Н.М.Рябой, В.Ф.Голод, М.С.Юн, В.В.Красенко, В.И.Корогод, а также опытные инженеры-конструкторы И.И.Корнет, Р.И.Ясинский, С.А.Меджибовский, А.И.Любовский и др.

Творческий коллектив АПМ-1 Гипрограда, 1954г.:  архитекторы Ю.И.Степанов, М.А.Шлифер, Л.Н.Чазова, Г.В.Топуз, Л.Н.Павловская, Н.М.ФоминаТворческий коллектив АПМ-1 Гипрограда, 1954г.: архитекторы Ю.И.Степанов, М.А.Шлифер, Л.Н.Чазова, Г.В.Топуз, Л.Н.Павловская, Н.М.Фомина

В связи с тем, что в 1950-е годы новое строительство в Одессе бурными темпами продвинулось на юг, в сторону Аркадии, Среднего и Большого Фонтанов, была произведена корректировка генерального плана города и определена ось нового общественного центра Одессы - от железнодорожного вокзала и Куликового Поля, вдоль ул.Пантелеймоновской и Итальянского бульвара, до ул.Белинского и далее по ул.Отрадной - к морю. Началом воплощения этого замысла было строительство по проекту Г.В.Топуза ПЕРВОГО в послевоенный период крупного и ответственного в градостроительном отношении административного здания - обкома партии на Куликовом Поле (1954-1958гг., соавтор арх.Л.Н.Павловская).

Здание расположено в юго-западной части площади, вдоль диагональной магистрали, связывающей ул.Пушкинскую со Среднефонтанской. Центральная пятиэтажная часть сооружения, выступающая ризолитом из плоскости главного фасада, была предназначена для помещений обкома партии, а в четырёхэтажных боковых крыльях располагались горком партии и обком комсомола. Подъезд и стоянка транспора организованы с тыльной стороны, обращённой к железнодорожным путям вокзала, и с боковых фасадов.

При проектировании нового здания остро встала проблема реконструкции Куликового Поля, которое до этого представляло собой запущенный пустырь, где размещались только трибуны для принятия парадов и праздничных шествий по-соседству с обветшалым оштукатуренным обелиском - памятником на могиле жертв революции, не представлявшим собой архитектурно-художественной ценности. В будние дни лишь изредка удавалось заметить одинокую фигуру, впопыхах пересекающую огромное пространство пустынной площади. Такое положение не обеспечивало организованный подход к величественному зданию и не позволяло создать законченный ансамбль в новом общественном центре города, носило случайный характер. В связи с этим, в 1957г. Г.Топуз разработал проект реконструкции площади, по которому была произведена коренная её перепланировка. Территория приобрела регулярную парковую систему с главной и второстепенными аллеями, освещёнными, озеленёнными и благоустроенными. Братская могила с останками погребённых в 1960г. была перенесена на противоположную по оси здания сторону, ко входу на площадь от конечной остановки трамвайного маршрута №18, курсирующего на Большой Фонтан.

Проект реконструкции площади им.Октябрьской революции (Куликово Поле).  Рисунок арх.Г.Топуза  (фото из газеты, 1957г.)Проект реконструкции площади им.Октябрьской революции (Куликово Поле). Рисунок арх.Г.Топуза (фото из газеты, 1957г.)  Здание обкома партии  (Дом Профсоюзов) и памятник-надгробие на могиле жертв революции на Куликовом Поле,  1960г.Здание обкома партии (Дом Профсоюзов) и памятник-надгробие на могиле жертв революции на Куликовом Поле, 1960г.

Установленное на могиле новое надгробие, выполненное также по проекту Г.В.Топуза (совместно со скульптором П.Н.Кравченко), представляет собой камерную, но и в то же время, весьма монументальную композицию в виде расширяющегося книзу чёрного лабрадаритового куба, предназначенного символизировать незыблемость Памяти и вечность Скорби. Сверху на нём возложен дубовый венок Славы, отлитый из бронзы, а по периметру – чугунные барельефы склонённых в трауре знамён. Памятник приподнят на невысокий цоколь, от которого расходятся слегка наклонные широкие плоскости, выполненные из полированного красного гранита, усиливающие впечатление возвышенности и величия свершенного подвига павших.

Архитектура важного по своему градообразующему значению административного здания исполнена в традициях южно-украинского классицизма. Торжественность и монументальность ему придаёт парадный портик, образованный передним рядом отстоящих классических колонн и пилонами на плоскости фасада, увенчанный ажурным антаблементом. Пропорциональное соотношение гладких плоскостей, ритмичность и конфигурация архитектурных элементов, пилонов и оконных проёмов, широкая центральная лестница перед главным входом и мощный цоколь на полтора этажа, умело и со вкусом подобранные отделочные материалы – светлый инкерманский камень для стен и тёмный бучардированный гранитный руст для цоколя, в совокупности позволили автору целиком воплотить свой замысел, а зданию и сегодня оставаться важной градостроительной доминантой и одним из символов Одессы.

Следует отметить, что в творческом подходе при проектировании каждого здания или объекта у Г.Топуза никогда не было второстепенных вопросов и деталей для осуществления своих замыслов в натуре. Он уделял равноценное внимание как основному архитектурно-планировочному и объёмно-пространственному решению, так и мельчайшим деталям и элементам экстерьеров и интерьеров. Во время строительства обкома (в настоящее время здание известно как одесский Дом Профсоюзов) он неоднократно выезжал на карьеры, подбирая гранит и травертин для отделки фасадов, разрабатывал индивидуальные чертежи для изготовления дубовой мебели рабочих кабинетов и залов заседаний, рисунки облицовки деревом стеновых панелей, лестничных ограждений, столярки для дверных и оконных заполнений, вплоть до латунных дверных ручек.

К сожалению, сегодня это строгое и величественное здание приобрело мировую известность ещё и потому, что в нём произошли трагические события 2-го мая 2014г. Обгоревшая громадина с зияющими чёрными глазницами окон, изувеченный вестибюль, лестницы, обугленные интерьеры служебных помещений мелькали на телеэкранах во всех странах, на всех континентах. Хочется надеяться, что в кратчайшее время одесские архитекторы и реставраторы смогут воссоздать его в былой красоте и величии, а само произведение заслуженно получит статус ПАМЯТНИКА АРХИТЕКТУРЫ И ИСТОРИИ.

Архитектор Генрих Владимирович Топуз является автором ещё целого ряда исторических памятников и мемориалов, украсивших Одессу, ставших её достопримечательностями, «визитной карточкой». В 1957г. был объявлен всесоюзный конкурс на установку в парке им.Т.Г.Шевченко, на обрыве над морем, памятника Неизвестному матросу. Первую премию с правом проектирования обелиска разделили два одесских архитектора – Г.В.Топуз (совместно со скульптором М.И.Нарузецким) и П.В.Томилин. Однако, по состоянию здоровья П.Томилин отказался от дальнейшей совместной работы и окончательное исполнение своего проекта осуществили Г.Топуз и М.Нарузецкий, включив в авторский коллектив и П.Томилина.

9 мая 1960г. состоялось открытие стройного, заострённого кверху обелиска высотой в 21 метр, выполненного из красного гранита, который установлен на составленный из трёх усечённых пирамид стилобат. Четырёхгранный штык монумента опоясан бронзовыми барельефами, отображающими бессмертные подвиги моряков-черноморцев в 1854-м, 1905-м, 1918-м и 1941-м годах. У подножия памятника на наклонной плоскости размещена символическая композиция – автомат и матросская бескозырка, переплетённые лавровой ветвью. К ней ведёт пологая гранитная лестница, по которой можно подняться на промежуточную площадку для возложения венков и несения почётного караула. Здесь же, по четырём углам разбиты цветочные клумбы, а в центре лестницы установлен подиум, увенчанный мощным бронзовым венком, в середине которого зажжён вечный огонь.

Круглая площадь, на которой возведен памятник, находится на пересечении трёх парковых аллей, а с четвёртой стороны естественным фоном обелиску служит бескрайнее море, линия горизонта и высокое небо. Вместе с тем, силуэт взметнувшегося изящным шпилем над обрывом монумента идеально просматривается со стороны моря, и было время, когда проходящие суда приветствовали его протяжным звуком своих гудков.

Аллея Славы и памятник Неизвестному матросу в парке им.Т.Г.Шевченко.  Общий вид.Аллея Славы и памятник Неизвестному матросу в парке им.Т.Г.Шевченко. Общий вид.  Вечный огонь у подножия памятника.  Рисунок арх.Г.Топуза.Вечный огонь у подножия памятника. Рисунок арх.Г.Топуза.  Площадь для торжественных церемоний вокруг памятника Неизвестному матросу.  Акварель арх.Г.Топуза.Площадь для торжественных церемоний вокруг памятника Неизвестному матросу. Акварель арх.Г.Топуза.

Чистоту, строгость и величие форм, пропорциональность, ритм и конфигурацию плоскостей и элементов общей композиции гармонично дополняет геометрический рисунок мозаичного паркета покрытия площади, качественно выполненного из гранитной и мраморной крошки. Всё это вместе ещё раз подтверждает вкус, мастерство, скрупулёзность к мельчайшим деталям и, конечно же, талант автора.

Установка монумента в 1960-м году была лишь первой ступенью осуществления авторской идеи. Вторым этапом явились перезахоронения героев обороны, партизанского сопротивления и освобождения Одессы на открытой в 1964г. Аллее Славы, ведущей к памятнику. Полностью строительные работы завершились к 25-летию Победы созданием входной площади перед комплексом со стороны Лидерсовского бульвара и архитектурной композиции входа в парк и, одновременно, на Аллею Славы, состоящей из двух геометрических объёмов. Слева, на чёрной полированной плите размещён массивный куб из красного гранита с датами «1941 – 1945», справа – дугообразная в плане гранитная стелла с бронзовым барельефом (скульптор М.Нарузецкий) скорбящей женщины, воплощающей образ Матери-Родины, и словами: «Своё бессмертие вам Родина вручила и не забыты ваши имена». Широкая торжественная аллея, начинающаяся несколькими ступенями вниз непосредственно между стеллами, плавно, длинными отрезками опускается к площади с памятником.

Мемориальная часть комплекса начинается двумя симметрично расположенными по обеим сторонам аллеи мощными плитами-надгробиями из чёрного полированного лабрадорита, под которыми захоронены экипажи кораблей, затонувших при героической обороне города. Далее, под сенью склонившихся крон деревьев, строгие надгробные плиты на индивидуальных могилах героев, сражавшихся на оборонительных рубежах, в тяжелых условиях подполья, в партизанских отрядах, освободителей Одессы. Золотыми буквами высечены их имена на чёрном граните.

Мемориальный комплекс «Аллея Славы – Памятник Неизвестному матросу» - одно из наиболее любимых и посещаемых одесситами и гостями города-героя мест. Он заслуженно признан ПАМЯТНИКОМ ИСТОРИИ И ИСКУССТВА, а на боковой стелле у подножия памятника указаны фамилии его авторов.

Перед главным входом в парк им.Т.Г.Шевченко со стороны ул.Маразлиевской и Сабанского переулка на просторной мастерски спланированной и благоустроенной площади, с которой начинается центральная аллея, в 1966г. был воздвигнут памятник великому украинскому поэту, имя которого носит самый большой и посещаемый горожанами парк. Девятиметровый экспрессивный монумент сооружён по проекту архитектора Г.В.Топуза и скульпторов А.Е.Белостоцкого и О.А.Супрун. Фигура Кобзаря, задумчиво поднимающегося ввысь с обращённым к посетителям взглядом, установлена на расширяющийся сзади пьедестал, выполненный из серых гранитных глыб. На вертикальной фасадной стороне постамента сделана символическая вставка из полированного чёрного гранита в виде разрезанного пополам креста с факсимилье поэта. Памятник установлен на невысокий гранитный подиум прямоугольной формы, на котором был разбит цветник и сооружена строгая усечённая стелла с нанесенными датами жизни поэта и строфой из его бессмертного «Заповiта». На её задней поверхности также указаны авторы монумента, официально признанного ПАМЯТНИКОМ ИСКУССТВА.

Памятник Т.Г.Шевченко.  Зимний этюд  (рис. арх.Г.Топуза)Памятник Т.Г.Шевченко. Зимний этюд (рис. арх.Г.Топуза)  Общий вид памятника Т.Г.Шевченко с первоначально созданным у подножия постамента цветником (1966г.)Общий вид памятника Т.Г.Шевченко с первоначально созданным у подножия постамента цветником (1966г.)

Г.В.Топуз был автором ещё одного мемориального комплекса в честь героической обороны Одессы – «411-я батарея» (1975г., Дача Ковалевского, 150), в состав которого вошли мемориальная роща, музей, площадка боевой техники. Чуть позже, в 1979г. архитекторы В.И.Мироненко и М.С.Юн дополнили и развили идеи автора новыми сооружениями и архитектурными формами.

Рассматривая многочисленнве объекты, возведенные в Одессе по проектам Г.Топуза за десятилетия его работы в Гипрограде, следует отметить как значительные, интересные и заслуживающие внимания школу-интернат №3 и пионерский лагерь для детей китобоев флотилии «Слава» по ул.Дача Ковалевского, 18 (1952-1954гг., соавтор арх.Л.Н.Павловская), городская поликлиника по ул.Троицкая, 38-40 (1958г.), экипаж Одесского среднего мореходного училища по ул.Канатная, 42 (1957-1960гг.), здание Облпотребсоюза по пр.Гагарина, 16/1 (1959-1961гг.), жилой массив на Жеваховой горе и курорт Куяльник (1963г., соавторы архитекторы В.М.Очаковский, Н.И.Герасимовская, И.В.Подолянский, Л.К.Медянов), интерьеры и экспозиция Военно-исторического музея КОдВО по ул.Пироговская, 4 (1967г., соавтор арх.В.Г.Топуз), Дом быта на 3-й станции Б.Фонтана (1974г., соавтор арх.Н.М.Рябой) и многие другие.

Проект детальной планировки и застройки жилого массива на Жеваховой горе и курорта Куяльник  (фото из газеты, 1963г.)Проект детальной планировки и застройки жилого массива на Жеваховой горе и курорта Куяльник (фото из газеты, 1963г.)

Проект Дома быта на 3-й станции Большого ФонтанаПроект Дома быта на 3-й станции Большого Фонтана  Интерьеры выставочных залов Военно-исторического музея КодВО по ул.Пироговской, 4Интерьеры выставочных залов Военно-исторического музея КодВО по ул.Пироговской, 4  Интерьеры выставочных залов Военно-исторического музея КодВО по ул.Пироговской, 4Интерьеры выставочных залов Военно-исторического музея КодВО по ул.Пироговской, 4

На протяжении всего этого периода Г.Топуз регулярно участвовал в проводимых творческих конкурсах. Ещё в 1945г. на заказном конкурсе проектов памятника Героям обороны и освобождения Одессы были отмечены вторыми премиями и приобретены городом сразу два проекта с его участием – под девизами «Бессмертие» и «Курган» (авторский коллектив: архитекторы Г.М.Готгельф, Г.В.Топуз, З.И.Топуз, Л.А.Черлениовский, Л.Н.Павловская, Л.К.Роджер). Торжественная закладка памятника состоялась 10-го апреля 1945г., но сооружение так и не было установлено.

В 1948-1949гг. проводился закрытый (заказной) всесоюзный конкурс на проект Сочинского морвокзала. Эта работа была заказана шести авторским коллективам: пять из них возглавляли московские академики архитектуры К.С.Алабян, А.К.Буров, М.П.Парусников, С.Е.Чернышёв и А.С.Никольский, а в шестой вошли одесские архитекторы Г.В.Топуз, В.Л.Фельдштейн и К.Б.Корченов, представлявшие проектный институт Черноморпроект (в котором в те годы была нехватка достаточно квалифицированных кадров), как головной по проектированию морских сооружений на Чёрном море. Председателем жюри конкурса являлся академик А.В.Щусев.

Была установлена только одна премия – 15 тысяч рублей и право на проектирование морского вокзала в г.Сочи. Однако жюри приняло решение присудить премию сразу двум коллективам – под руководством К.С.Алабяна и одесситам, выплатив каждому коллективу по 15 тыс.руб. и приняв оба проекта за основу для окончательной разработки. Каро Семёнович Алабян, тогда вице-президент АА СССР, пригласил в Москву Генриха Топуза и сделал предложение всем троим переехать к нему в Академию для дальнейшей совместной работы. Несмотря на заманчивые обещания предоставить московские квартиры, хорошие должности, зарплаты и перспективу дальнейшей работы в Академии, одесские друзья-архитекторы, посовещавшись, отказались покидать свой город, а Сочинский морвокзал в 1954г. был построен по проекту К.С.Алабяна и Л.Б.Карлика. Сегодня, зная дальнейшую биографию К.Алабяна, несмотря на «упущенную возможность» всесоюзного признания и кратковременной славы, с облегчением можно поблагодарить судьбу, интуицию и одесский патриотизм, спасших жизнь несостоявшимся москвичам. Вскоре после описываемых событий Каро Семёнович попал в немилость к Берии и тот объявил «японскими шпионами» сотрудников Алабяна, чтобы получить от них показания на своего руководителя. Вполне вероятно, что на их месте могли оказаться новички из Одессы. Анастас Иванович Микоян помог своему старому другу «проскользнуть между струйками» и срочно отправил его работать в Армению. Берию вскоре расстреляли, именем Алабяна теперь названы улицы в Москве и Ереване, а имена репрессированных архитекторов остались неизвестными.

Так, в конце 1949г. Одесским обкомом КП(б)У было принято волюнтаристское решение об установке фигуры Ленина вместо памятника Дюку на Приморском бульваре. После ожесточённого сопротивления общественности, в первую очередь архитектурной, партийное руководство было вынуждено объявить конкурс на проектирование памятника Ленину на Театральной площади, в начале улицы, носившей его имя. Среди защитников легендарного Дюка были архитекторы Г.Топуз, В.Фельдштейн и К.Корченов, образовавшие авторский коллектив и принявшие в 1950г. участие в конкурсе на реконструкцию существенно повреждённой в последние дни окупации Одессы площади перед оперным театром и разрушенных зданий по её периметру, включавшем в себя установку памятника Ленину. И это не вина архитекторов, а, можно считать, их маленькая победа в борьбе за сохранение самой важной достопримечательности и художественной ценности города. В конкурсе приняли участие ещё несколько авторских коллективов, но, к счастью, памятник там так и не был установлен. Лишь в 1951г. один из этих соавторов – арх.К.Корченов использовал некоторые идеи, заложенные в конкурсном проекте, при реальном проектировании театрального сквера и городских Досок почёта по обеим сторонам от главного фасада знаменитого театра.

Конкурсный проект реконструкции Театральной площади с установкой памятника Ленину.  Конкурсный проект реконструкции Театральной площади с установкой памятника Ленину.

Конкурсный проект реконструкции Театральной площади с установкой памятника Ленину.
Перспективы площади со стороны ул.Дерибасовской и от оперного театра (акварели арх.Г.Топуза)

В том же 1950г. В.Фельдштейн, К.Корченов и Г.Топуз победили победили в конкурсе на проект ПЕРВОГО в Украине одесского ипподрома (Фонтанская дорога, 6), по результатам которого ими был разработан генеральный план и проект трибун для зрителей.

В 1955г. группа архитекторов АПМ-1 Гипрограда под руководством Г.Топуза победила в конкурсе на проектирование объектов областной сельскохозяйственной выставки в Дюковском парке на ул.Балковской. В соавторстве с архитекторами В.В.Мусаровым, Т.С.Шарнопольским и М.А.Шлифером Генрих Топуз разработал генеральный план застройки участка, главный вход на выставку, ряд павильонов, декоративное оформление и малые архитектурные формы, элементы благоустройства и озеленения территории.

Проект главного входа на областную сельскохозяйственную выставку. Рисунок арх.Г.Топуза (фото из газеты, 1955г.)  Проект павильонов и благоустойства территории Дюковского парка. Рисунок арх.Г.Топуза (фото из газеты, 1955г.)  Проект главного входа на областную сельскохозяйственную выставку. Рисунок арх.Г.Топуза (фото из газеты, 1955г.)

Проект главного входа на областную сельскохозяйственную выставку. Рисунок арх.Г.Топуза (фото из газеты, 1955г.)

Последним конкурсом, в котором принял участие Г.Топуз в 1985г., была работа над проектом обелиска городу-герою Одессе на пл.10 Апреля (соавторы архитекторы В.Г.Топуз, Ю.А.Снядовский, Ю.И.Четаков).

Конкурсный проект обелиска городу-герою Одессе на  пл. 10 Апреля  Конкурсный проект обелиска городу-герою Одессе на  пл. 10 Апреля

Конкурсный проект обелиска городу-герою Одессе на пл. 10 Апреля. Генплан, план, фасад

В начале 60-х годов прошлого столетия в соответствии с генеральным планом Одессы началась реконструкция самой длинной, самой старой и, одновременно, самой запущенной магистрали протяжённостью свыше пяти километров, соединяющей юго-западный жилой массив с промышленной северо-западной зоной и Пересыпью – улицы Фрунзе (ул.Балковской). Автором проекта детальной планировки и застройки, инженерно-транспортной инфраструктуры этой зоны был арх.Г.Топуз (соавторы архитекторы Н.М.Рябой, М.С.Юн).

Проект детальной планировки и застройки ул.Фрунзе (ул.Балковской).   Проект детальной планировки и застройки ул.Фрунзе (ул.Балковской).

Проект детальной планировки и застройки ул.Фрунзе (ул.Балковской). Фото с макетов.

Фрагменты застройки ул.Балковской  Фрагменты застройки ул.Балковской

Фрагменты застройки ул.Балковской

До конца 60-х годов ул.Балковская представляла собой длинную, узкую улицу-канаву, протянувшуюся по дну Водяной балки, малозаселённую и застроенную ветхими одноэтажными строениями. Этот обширный по территории и значительный в градостроительном отношении район Одессы лишь изредка посещался одесситами только благодаря Дюковскому парку – месту отдыха и проведения сельскохозяйственных выставок-ярморок.

Сегодня Балковская улица превратилась в самую крупную автомагистраль города – от Пересыпского моста до Горбатого, вдоль которой взметнулись многоэтажные жилые дома, гостиницы, общежития, для обслуживания проживающих в них созданы торговые центры, предприятия культурного, бытового, медицинского обслуживания, общественного питания, школы и деские учреждения. Авторами проекта удачно использован рельеф местности, здания размещены террасно на склонах по обеим сторонам улицы, что обеспечивает как улучшенную инсоляцию и аэрацию, комфортность проживания, так и создаёт живописную многогплановую композицию разномасштабных объёмов. Наряду с этим, значительные участки сохранены за реконструированными крупными промышленными объектами, на пересечении с киевской трассой построен автовокзал. Проезжая часть расширена до 55м и превратилась в главную городскую магистраль с шестиполосным автомобильным движением и трамвайными путями посередине, обеспечивающую кратчайшую связь между основными спальными районами на Севере и Юго-Западе, минуя центр города. И сегодня заложенный в проекте потенциал ул.Балковской не до конца исчерпан, она продолжает хорошеть и благоустраиваться, благодаря идеям, заложенным Генрихом Топузом полвека тому назад.

Ещё одно градостроительное детище Г.Топуза в самом сердце Одессы – Комсомольский бульвар, с гордостью носящий сегодня имя ныне здравствующего классика нашей литературы и одесского юмора М.М.Жванецкого, присвоенное в 2009г. в честь 75-летия со дня его рождения. Бульвар был заложен ещё в 1932г. в пределах от начала ул.Торговой до тыловой стороны ювелирной фабрики, но развитие и простейшее благоустройство здесь началось только в 1956г. Узкая прогулочная полоса по краю верхнего плато была продлена от ул.Преображенской до границ судостроительно-судоремонтного завода у Картинной галереи. В 1968г. был сооружён пешеходный мост над Военным спуском, позволивший продлить Приморский бульвар, соединив его с одинокой и пустынной аллеей Комсомольского бульвара.

Своё современное звучание и градостроительное значение бульвар им.М.Жванецкого обрёл благодаря разработанному архитектором Г.Топузом в 1968г. проекту его планировки, застройки и благоустройства. Если быть более точным, рука архитектора впервые коснулась этого места несколько раньше. В 1963г. по его проекту на месте разрушенных во время войны особняка и картинной галереи А.Русова, ул.Торговая, 2-4, было построено здание для членов Союза художников, в котором, наряду с жилыми квартирами, на верхних этажах разместились персональные художественные мастерские, а первый этаж отдан художественному салону–галерее для выставок и продажи произведений одесских художников и скульпторов. Сегодня это здание является ПАМЯТНИКОМ ИСТОРИИ. Перед его главным фасадом Г.Топуз предусмотрел просторный прямоугольный сквер для проведения выставок скульптур на пленэре, встреч и отдыха, положивший начало благоустройству бульвара.

А уже в 1968-1972гг. бульвар им.М.Жванецкого композиционно дополнил и украсил жилой комплекс из трёх 10-тиэтажных односекционных башен для моряков ЧМП, объединённых по цокольному этажу встроенно-пристроенными торговыми и общественными помещениями, возведенный по индивидуальному проекту архитекторов Г.В.Топуза и Л.К.Медянова. В те годы это были ПЕРВЫЕ в Одессе высотные дома, доминантами размещённые у кромки обрыва, обогатившие силуэт города со стороны моря многоплановостью своих объёмов и объединившие пространство бульваров, от Приморского до Комсомольского, в единый архитектурно-планировочный ансамбль. Участок бульвара вдоль этого комплекса по ул.Торговая, 1 получил своё окончательное завершение путём создания новых затенённых густой зеленью аллей и превратился в популярное место отдыха горожан. Таким образом, вновь созданный самый камерный и живописный бульвар над морем удачно дополнил панораму города, идеально просматривается со стороны порта, с входящих в гавань торговых кораблей и пассажирских лайнеров.

Проект планировки и застройки Комсомольского бульвара  (б-р им.М.Жванецкого)Проект планировки и застройки Комсомольского бульвара (б-р им.М.Жванецкого)  Три жилых дома для моряков ЧМП на Комсомольском бульваре  (рисунок арх.Г.Топуза)Три жилых дома для моряков ЧМП на Комсомольском бульваре (рисунок арх.Г.Топуза)  Фрагмент застройки жилого комплексаФрагмент застройки жилого комплекса

Развёртка панорамы бульвара им.М.Жванецкого со стороны моряРазвёртка панорамы бульвара им.М.Жванецкого со стороны моря

К середине 60-х годов мастерство Генриха Топуза достигло своего расцвета и он пользовался среди коллег-архитекторов, всей творческой интеллигенции Одессы заслуженным авторитетом и репутацией ПЕРВОГО архитектора города, являясь наиболее яркой и плодовитой творческой индивидуальностью архитектурной Одессы.

В 1972-1973гг. Г.Топуз запроектировал двухэтажный особняк Дома Приёмов для официальных делегаций и высокопоставленных гостей города, расположенный на Французском бульваре, 65, у обрыва над морем сразу за пансионатом «Стройгидравлика». Оригинальное рекреационное здание находится на уединённом благоустроенном участке, отстоящем от транспортной магистрали бульвара, и состоит из просторного торжественного холла-вестибюля, соединяющего по первому этажу помещения зала собраний и заседаний, банкетного зала с пищеблоком, небольшого тренажерного зала, биллиардной, сауны с бассейном, другие служебные и обслуживающие помещения. Из вестибюля на второй этаж ведёт широкая открытая лестница – закруглённая в плане, монолитная, однопролётная, на одном косоуре. Весь второй этаж отдан под жилые номера: люксы – для глав делегаций, одноместные – для сопровождающих особ. Жаль, если такое уникальное по своему архитектурному и конструктивному решению здание пойдёт под снос в угоду новым предприимчивым «хозяевам».

Вершиной своего творчества, самым сложным, интересным и любимым произведением, в котором автору посчастливилось воплотить синтез архитектурного мастерства, художественной выразительности и технических средств, Генрих Топуз по праву считал здание Театра музыкальной комедии (ул.Пантелеймоновская, 1).

Проектирование театра началось в 1965г., но из-за отсутстьвия финансирования неоднократно прерывалось и фактически было завершено только к 1975г. В результате, здание театра, открытие которого состоялось в конце апреля 1981г., претерпело значительные изменения по сравнению с первоначальным вариантом.

Макет Театра музыкальной комедии: Первоначальный вариант (1965г.)Макет Театра музыкальной комедии: Первоначальный вариант (1965г.)  Макет Театра музыкальной комедии: Окончательный вариант (1975г.)Макет Театра музыкальной комедии: Окончательный вариант (1975г.)

Авторы проекта – архитектор Г.В.Топуз инженер-конструктор Р.И.Ясинский в процессе работы над макетом театра  (фото из газеты, 1969г.)Авторы проекта – архитектор Г.В.Топуз инженер-конструктор Р.И.Ясинский в процессе работы над макетом театра (фото из газеты, 1969г.)

На разных стадиях к проектированию подключались соавторы: инженеры-конструкторы Р.И.Ясинский и А.И.Любовский, арх.В.В.Красенко – соавтор интерьера зрительного зала на 1350 мест. На заключительном этапе в разработке элеменов и деталей оформления интерьеров зрительской части здания (гобелен, парадный занавес, индивидуальные светильники из литого стекла и меди, подвесные и стационарные скульптурные композиции) вместе с автором принимали участие художники Н.Абрамова, И.Кулакова, В.Бубнов, А.Шапошникова. Маркетри по всему балкону и наборный паркет из дорoгих, редких пород дерева в главном фойе выполнены по рисункам Г.Топуза. Установленную на гранитной стелле справа от входа на Театральную площадь стилизованную скульптурную композицию музы оперетты с лирой в рукe, выныривающей на дельфине из морской волны, мастерски исполнил скульптор А.Князик.

Общий вид площади и театрального комплексаОбщий вид площади и театрального комплекса  Вид на театр со стороны ул.Пантелеймоновской  (рисунок арх.Г.Топуза)Вид на театр со стороны ул.Пантелеймоновской (рисунок арх.Г.Топуза)  Вид на театр со стороны Итальянского бульвараВид на театр со стороны Итальянского бульвара  Одесский академический театр музыкальной комедии им.М.Г.Водяного  (макет)Одесский академический театр музыкальной комедии им.М.Г.Водяного (макет)

В конце 1976г., чтобы осуществлять постоянный авторский надзор за строительством, Г.Топуз по настоянию сменившегося руководства Гипрограда был вынужден покинуть стены ставшего для него родным за долгие десятилетия работы проектного института и перешел на работу в СУ-142 треста «Одестрансстрой», которое возводило здание театра. Здесь он смог непосредственно руководить строительством, обеспечивая соблюдение требований проекта, участвовать в разрешении постоянно возникавших архитектурных и конструктивных вопросов, в подборе отделочных материалов, оборудования и одежды сцены, изготовлении мебели и оборудования, осветительных приборов, декоративных деталей. Постоянно разъезжая по каменным карьерам и авиационным заводам страны, он заключал договора на поставку розового мангышлакского туфа, гранита и мрамора, на витражи и декоративные фасадные элементы из меди и аннодированных алюминиевых сплавов... Так он всегда относился к своим произведениям – с ответственностью, профессионализмом и любовью.

В результате, лёгкое и торжественное театральное здание, уникальное по своему общегородскому значению, стало украшением архитектурного ансамбля нового общественного центра Одессы. В соответствии с генеральным планом города театр возведен на просторной открытой площади между ул.Пантелеймоновской и Итальянским бульваром и обращён главным фасадом в сторону моря – к ул.Белинского. Принятое автором объёмно-пространственное решения и планировка участка обеспечивают панорамный обзор здания со всех подводящих к нему транспортных и пешеходных путей, благодаря небольшой высоте окружающей застройки и размещению всех функциональных групп помещений в едином сложном объёме, сосoтящем из двух основных частей – зрительской и сценической. Масштаб и формы, пластика и контраст прозрачных витражей фойе и кулуаров с массивными объёмами колосников, карманов сцены и служебно-артистического комплекса, консольно выступающий на 12 метров закруглённый кверху козырёк над главным фасадом позволили создать ощущение праздника, предвкушение весёлого музыкального спектакля в жанре оперетты. Крупное общественное здание удачно вписалось в окружающую застройку, дополнило общую ткань города. Этому во многом способствует профессиональная, до деталей продуманная планировка отведенной территории. Сооружение возвышается на двухметровом стилобате и публика, подчиняясь «режиссёрскому» замыслу автора, имеет возможность со всех трёх прилегающих улиц по широким ступеням приподняться навстречу СПЕКТАКЛЮ. Таким образом, новый одесский театр начинается не с традиционной «вешалки», а с хрупкой фигурки юной музы на дельфине, фонтана над зеркалом бассейна (котрый также имеет важное утилитарное назначение: градирня для охлаждения установок мощных кондиционеров), уютных скамеек для отдыха под оригинальными металлическими светильниками. Скульптурные фризы, украсившие кассовые залы по бокам от главного входа, изображают оперетточные персонажи такими, будто они сейчас оживут, засмеются и весёлой толпой вместе со зрителями войдут в двери театра.

Интерьер входной группы помещений театра  Интерьер входной группы помещений театра  Интерьер входной группы помещений театра  Интерьер входной группы помещений театра

Интерьеры входной группы помещений театра: гардероб, боковая лестница, общие виды главного фойе

Квадрига Аполлона  Плафонные светильники из меди и цветного стекла

Элементы подвесных декоративных композиций: квадрига Аполлона, плафонные светильники из меди и цветного стекла

  Фрагменты интерьера зрительного зала на 1350 мест  Фрагменты интерьера зрительного зала на 1350 мест

Фрагменты интерьера зрительного зала на 1350 мест

В процессе авторского надзора за строительством: директор-распорядитель театра А.А.Зубовский, начальник городского управления культуры В.А.Черкасский, автор проекта театра арх.Г.В.Топуз, художественный руководитель театра нар.арт.СССР М.Г.ВодянойВ процессе авторского надзора за строительством: директор-распорядитель театра А.А.Зубовский, начальник городского управления культуры В.А.Черкасский, автор проекта театра арх.Г.В.Топуз, художественный руководитель театра нар.арт.СССР М.Г.Водяной

Архитектурно-планировочная организация внутреннего пространства позволила решить главные функциональные и образно-композиционные задачи. Через главный вход на первом этаже зрители в зимнее время попадают в просторный вестибюль с гардеробом для уличной одежды, санузлами и боковыми кулуарами для отдыха, через которые организован проход в первые ряды партера. Всё оборудование здесь выполнено по индивидуальным чертежам, с большим художественным вкусом и оригинальностью. В трёхметровой высоты огромных зеркалах, искрясь, отражаются разнообразные светильники, декоративные элементы, нарядные стойки гардероба и, конечно же, яркая публика. Эффект дополняется зеленовато-чёрным полированным лабрадоритом пола и открытыми лестничными пролётами, ведущими в главное фойе зрительного зала на втором этаже.

Для разделения потоков зрителей в летнее время фасад украшают наружные лестницы, соединённые по горизонтали на уровне второго этажа прогулочной галереей, с которой обеспечен прямой вход в фойе, минуя гардероб. Основные плоскости фасадов зрительской группы помещений двухсветного главного фойе раскрепощены вертикальным членением алюминиевых с позолотой витражей, подчёркнутым ритмом оконных проёмов. Сквозь сплошное вогнутое остекление удачно просматривается нарядный интерьер, особенно при внутреннем освещении в вечернее время. Ориентация главного фасада на восток, в сторону моря, позволила отказаться от солнцезащиты, применив специальное остекление, не пропускающее ультрафиолетовые лучи. Энергично вынесенные вперёд козырёк здания, прогулочная галерея и ассиметричные балконы третьего этажа обеспечивают дополнительную игру светотеней, усиливают связь внешнего и внутреннего пространств.

 

Фоном для лёгкой и открытой архитектуры зрительской части здания служит массивный объём сцены, где большие и светлые гладкие поверхности по бокам дополнены тёмным узким ленточным остеклением. Со сторны ул.Пантелеймоновской предусмотрен изящный пандус, обеспечивающий подъезд грузовых машин непосредственно в карманы, складские помещения сцены, многочисленные мастерские и цеха, образующие настоящий «производственный комбинат» по обеспечению разнообразных театральных постановок.

Тыльный западный фасад группы артистических и служебных помещений украшен оригинальным узором накладных солнцезащитных элементов из анодированного алюминия, крупный масштаб которых позволяет избежать попадание во внутрь прямых солнечных лучей в вечерние часы. Доминантным завершающим элементом театра служит высокая призматическая коробка колосников, спереди повторяющая округлость витражей главного фасада, обрамлённая золотистыми гранёными рёбрами венчающей «короны».

Внешний облик здания, его архитектурно-художественное решение полностью соответствует ясной и простой планировке помещений, обеспечивающей их функциональную взаимосвязь. Центральную роль для сосредоточения и распределения потоков зрителей автор отводит двухсветному просторному объёму главного фойе перед зрительным залом. Уже с первых поворотных площадок открытых парадных лестниц, ведущих наверх из гардероба, начинается подготовка публики к предстоящей встрече с театральным действием. Разнообразие ракурсов с различных точек восприятия не перестают восхищать яркостью красок шерстяного гобелена площадью 180 квадратных метров на выгнутой стене зрительного зала. Его театральная атрибутика и персонажи изобразительно перекликаются с подвесными композициями плафонных светильников из меди и цветного стекла, с парящей квадригой Аполлона – покровителя искусств. В боковых кулуарах при фойе расположены не менее оригинально оформленные буфеты. Удобно организованы входы в поперечный центральный проход и в верхние ряды зрительного зала. В тёплое время года для зрителей предусмотрен выход на просторную открытую веранду – летнее фойе, откуда по двум наружным лестницам можно попасть на площадь в сторону моря.

По обеим сторонам внутреннего главного фойе продолжаются открытые парадные лестницы, позволяющие подняться на уровень галереи, с которого в новом ракурсе обозреваются все подвешенные к потолку элементы плафонной композиции. Здесь же установлены ажурные декоративные решётки со стилизованными скульптурными мотивами, отделяющие пространство кулуаров от открытых помещений выставочного зала и театрального музея. Широкие проёмы ведут на зрительские места балкона, опоясывающего амфитеатр партера.

Праздничность и предвкушение театральной постановки удачно подкреплены цветовой гаммой всей этой группы помещений. Охристо-красные тона гобелена и наборного паркета из ценных пород дерева со сложным орнаментом, розовато-золотистые каннелированные колонны, приглушённый коричневый цвет маркетри и ажурная латунь ограждений балкона-галереи в объёме фойе, красное дерево перил, розовый туф облицовки стен и пилонов – всё говорит о том, что трёхмерная цветовая композиция осознанно задумана и воплощена её автором – архитектором и даровитым художником. Пространственная режиссура приобрела ещё большее разнообразие и единство через режиссуру цветовую. Одновременно, цветовые связи объединили изобразительную пластику отдельных высокохудожественных произведений привлечённых к работе даровитых мастеров прикладного искусства, что не часто можно было встретить в современной отечественной архитектуре советского периода.

Композиционным ядром театра по праву является зрительный зал на 1350 мест. Форма зала выбрана в виде трапеции, а 23 ряда в партере расположены амфитеатром. Благодаря балкону, охватившему его по периметру и спускающемуся почти до самой сцены, авторы добились компактности решения и визуального сокращения пространства. Зрительские места максимально приближены к порталу сцены, обеспечена равноценная видимость и слышимость с каждого кресла. В отличие от яркой и красочной вестибюльной группы помещений, зрительный зал выполнен в спокойных тёплых тонах. Звукоотражающие и поглощающие накладные элементы стен и потолка, акустический закруглённый козырёк над порталом выполнены по специальным расчётам инженера-акустика Е.В.Витвицкой в содружестве с архитектором В.В.Красенко. Детально проработано и художественно решено освещение, утопленное в боковых складках стен, под балконами и в структурном подвесном потолке зрительного зала. Стены полностью облицованы плитками из светлого мангышлакского ракушечника. Символизированное изображение чаек на фоне звёздного неба, украсившее потолок зала, напоминает о принадлежности театра черноморскому городу. Главным и единственным изобразительным акцентом в общей мягкой по цвету и фактуре среде зала является парадный подъёмный занавес, исполненный в том же стиле, расцветке и материале, что и гобелен фойе. Всё вместе это позволяет зрителям сосредоточить своё внимание на динамичном театральном действии спектакля, чем лишний раз свидетельствует о проникновении авторов замысла в самую суть постановочного процесса.

Группа сценических помещений объединена в пятиэтажном комплексе, включающем все функционально необходимые площадки, цеха, службы. Такое объёмно-пространственное решение является ещё одним немаловажным достоинством проекта, т.к. позволило более экономно и целесообразно использовать прилегающую городскую территорию.

Планшет сцены оборудован двумя поворотными кругами – наружным и внутренним, что обеспечивает быструю смену декораций при постановке самых сложных спектаклей. Просторные карманы и арьерсцена служат складами сменных декораций. Декорационный цех площадью 600 кв.м легко трансформируется в малый зал для постановки камерных и экспериментальных представлений. Имеются три репетиционных зала: для хора, балета и общепостановочный. Два этажа по всему фронту западного фасада отведены под артистические гримуборные со встроенной мебелью и душевыми. Просторные помещения для отдыха актёров, служебный буфет, кулуары-накопители перед выходом на сцену создают комфортные условия для работы творческого коллектива. Перед служебным входом оргакнизована просторная закрытая стоянка для транспорта персонала и актёров.

Постановочный процесс обеспечивают живописно-декорационная мастерская, костюмерная, пошивочный и обувный цеха, прачечная, столярная и слесарная мастерские, другие многочисленные технические помещения и службы. Предусмотрены служебные кабинеты для администрации и художественного руководства театра, бытовые помещения для работников сцены.

Безусловно, в театре и театром в городе сформирована особая среда - деловая, праздничная, радостная, человечная. Сразу после переезда театра оперетты в новое здание, в одном из интервью центральной украинской прессе М.Г.Водяной отметил, что «теперь, очевидно, зрители будут ходить в Одесскую музкомедию не только на спектакли, но и для того, чтобы посмотреть сам театр, как до этого ходили в Одессе в оперный театр». Так оно и есть.

Приёмочная комиссия перед открытием здания театраПриёмочная комиссия перед открытием здания театра

Как основополагающий фрагмент городской ткани театр был предназначен стать ядром нового общественного центра и до недавнего времени частично и был таковым, т.к. перед одесскими архитекторами маячили перспективы развивать дальнейшую застройку этого района в соответствии с генеральным планом города. Многое зависело от того, в какой окружающей среде окажется новый очаг духовной жизни одесситов, как будет развиваться пространство вокруг театра, какие визуальные перспективы он сможет замкнуть на себе, в какие городские ландшафты впишется. Однако сейчас уже вполне ясно, что при нынешнем административном подходе к застройке этого ранее уютного и с удовольствием посещаемого одесситами уголка города ничего хорошего ожидать не приходится. Забываются архитектурные традиции, принципы формирования неповторимой атмосферы, одесского колорита.

Забыт и Автор здания театра. Одновременно с открытием, на фасаде рядом с главным входом была установлена металлическая памятная доска с указанием организаций, проектировавших и построивших это сооружение, с именами автора и его соавторов. Вот уже более десяти лет как она бесследно исчезла со своего места, вероятно, пошла на металлолом. Меняются времена, приходят новые люди. В дирекции Одесского академического театра музыкальной комедии им.М.Г.Водяного на вопрос, куда пропала эта доска, ответили, что никогда о её существовании и не знали. О том, чтоб восстановить её на своём месте, и речи не было. А, по справедливости, следовало бы. Ведь ТЕАТР по праву стал настоящим Памятником Архитектуры, Искусства, Истории, но, в первую очередь, Памятником его Автору.

С 1981г. по 1989г. Генрих Топуз связал свою творческую судьбу с Одесской научно-реставрационной производственной мастерской Госстроя Украины, куда был приглашен на должность главного архитектора. Используя весь свой накопленный опыт реставрационно-восстановительных работ, в тесном контакте с профильным институтом Укрпроектреставрация и его одесским филиалом он внёс неоценимый вклад в возрождение многих наиболее ценных и нуждавшихся в квалифицированной реставрации памятников архитектуры Одессы. Под его руководством в этот период была осуществлена реставрация Воронцовского Дворца с колоннадой, Дворца Моряков (Дворец Нарышкиной), Городской Думы (Старая Биржа), Музея морского флота (Английский клуб), Литературного музея (Дворец Гагариной), Музея западного и восточного искусства (Дворец Абазы), Филармонии (Новая Биржа), Шахского Дворца (Дворец Бржозовского), Городской публичной библиотеки.

Памятники архитектуры – объекты реставрации   Памятники архитектуры – объекты реставрации   Памятники архитектуры – объекты реставрации   Памятники архитектуры – объекты реставрации   Памятники архитектуры – объекты реставрации   Памятники архитектуры – объекты реставрации

Памятники архитектуры – объекты реставрации (рисунки арх.Г.Топуза)

В середине 80-х годов Г.Топуз в составе большого авторского коллектива (художники Е.И.Оленин, Э.И.Пасховер, Е.А.Розенблюм, архитекторы Г.В.Топуз, Я.К.Волченок, при участии Д.Ю.Потия, А.А.Роменского, научное обоснование к проекту – канд.архит. В.Г.Топуз) принял участие в проектировании ПЕРВОЙ в Одессе пешеходной зоны и реконструкции городского центра досуга и общения на ул.Дерибасовской. В 1984г. на центральной улице было прекращено движение транспорта и она превратилась в прогулочный молл под открытым небом, магистраль с ярко выраженными культурно-познавательной, торгово-развлекательной и образно-художественной функциями. Благодаря этому, казавшемуся тогда многим скептикам несбыточным, «бумажным», проекту, современная жизнь улицы-легенды, примыкающих к ней участков Театральной площади и Городского сада приобрела совершенно новое звучание, свою «вторую молодость».

Проект реконструкции городского центра досуга и общения – пешеходной зоны на ул.Дерибасовской  Проект реконструкции городского центра досуга и общения – пешеходной зоны на ул.Дерибасовской

Проект реконструкции городского центра досуга и общения – пешеходной зоны на ул.Дерибасовской
(из статьи в журнале «Строительство и архитектура»)

Непроходящее в течение всей жизни увлечение живописью, так помогавшее Генриху Топузу в его повседневном архитектурном творчестве, воплотилось в сотнях пейзажных этюдов, портретов, натюрмортов, графических зарисовок. На улицах родного города, в многочисленных поездках по стране и за рубежом, на морском берегу и в густой листве природного ландшафта он не расставался с карандашом и кистью.

Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза   Этюды и зарисовки арх. Г.Топуза

Этюды и зарисовки архитектора Г.Топуза

Г.В.Топуз был, пожалуй, единственным из одесских архитекторов, его современников, который регулярно устраивал перед общественностью города свои творческие отчёты – выставки акварелей, рисунков, выстроенных по его проектам жилых, общественных зданий и сооружений, памятников и монументов. Его первая персональная выставка состоялась в г.Уфе ещё в 1943г. и послужила началом для дальнейших отчётов других известных и маститых членов Союза архитекторов, проживавших и работавших в годы войны в Башкирии. Это начинание, ставшее для него традицией, архитектор продолжил в Одессе, где в 1956г. провёл свой первый творческий отчёт в стенах Гипрограда. Затем выставки работ Г.Топуза проводились в 1961г. – в помещении Союза архитекторов на ул.Пушкинской, 24, в 1976г. – в построенном по его проекту выставочном зале Союза художников на ул.Торговой, 2, в 1984г. – в Одесском художественном музее по ул.Софиевской, 5-А.

Пригласительный билет на персональную выставку  Пригласительный билет на персональную выставку  Пригласительный билет на персональную выставку

Пригласительные билеты на персональные выставки разных лет

В 1989г. по предложению и просьбе директора пансионата-профилактория «Стройгидравлика» А.П.Бачина, на Французском бульваре, 61, в светлом и уютном зале на 14-м этаже спального корпуса была открыта постояннодействующая выставка более полусотни акварельных, пастельных и графических работ, выполненных Г.Топузом в разные годы. Все они отображают архитектуру любимого города: произведения великих предшественников, многочисленные одесские мосты, уютные старые дворики, известные современные здания и монументы, возведенные по проектам автора, а также морские пейзажи, одесские пляжи, порт. Работы, представленные на данной выставке, помимо своей художественной ценности, представляют интерес и потому, что они наиболее полно и целостно раскрывают атмосферу и, к огромному сожалению, всё более уходящий историко-масштабный архитектурный антураж Одессы второй половины 20-го столетия глазами одного из лучших её зодчих этого периода. К сожалению, после сноса корпусов пансионата «Стройгидравлики» все эти работы бесследно исчезли и больше не могут напоминать новому поколению одесситов об их ответственности за бережное отношение к истории города, к наследию, оставленному им талантливыми предшественниками.

Тпографская продукция по рисункам Г.В.Топуза  Тпографская продукция по рисункам Г.В.Топуза  Тпографская продукция по рисункам Г.В.Топуза  Тпографская продукция по рисункам Г.В.Топуза

Тпографская продукция с видами Одессы выполненная по рисункам художника Г.В.Топуза

Обложка комплекта открыток с акварелями Г.В.Топуза

Комплект открыток с акварелями Г.В.Топуза (смотреть в PDF)

В 60-е – 70-е годы, параллельно с насыщенной и плодотворной работой в области архитектуры, Г.Топуз успевал много и успешно сотрудничать в Торгово-промышленной палате как профессиональный художник-график. Он разработал множество торговых знаков и фирменных марок для одесских пищевых, промышленных и производственных предприятий. Выполненные им рекламные проспекты, этикетки и товарные упаковки нередко были украшены видами Одессы, её лучшими зданиями и памятниками. Качественная одесская продукция – торты, шоколадно-вафельные пирожные, конфеты в наборах, вина, соки, детское питание, игрушки, сувениры в красочной упаковке с рисунками художника Г.Топуза пользовалась спросом у одесситов и гостей города, благодаря которым растекалась по всей стране и символизировала, достойно представляла наш город.

Официальная эмблема Театра музкомедии  Значок-эмблема знаменитой одесской команды КВН первого «созыва»

Эмблемы, созданные художником Г.Топузом

Как художник-постановщик Г.Топуз принимал участие в оформлении некоторых спектаклей в театрах оперетты и русской драмы, сотрудничая с режиссёрами И.А.Гриншпуном, М.А.Ошеровским, Б.И.Зайденбергом. Им созданы современная официальная эмблема Театра музкомедии, значок-эмблема знаменитой одесской команды КВН первого «созыва» под руководством Валерия Хаита. Он стоял у истоков Всемирного клуба одесситов, был одним из первых его Действительных членов. 

Членский билет ВКО  № 101  и  Постановление Президентского Совета ВКОЧленский билет ВКО № 101 и Постановление Президентского Совета ВКО  На торжественном вечере ВКО в честь Г.В.Топуза (1993г.)На торжественном вечере ВКО в честь Г.В.Топуза (1993г.) 

С переходом на работу в Художественно-инжениринговый центр «Экспресс-проект» в должности главного архитектора, Г.В.Топуз продолжал много проектировать и строить. За довольно короткий отрезок времени, с 1989г. по 1993г., здесь им были запроектированы жилой дом по ул.Греческой, 13-15 (1990-1992гг.), 6-тиэтажное административное здание фирмы «Стройпрессмаш» (ныне – выставочный центр «Мирс») по ул.Б.Арнаутской, 53 (1991-1993гг.), офисное здание, первоначально предназначавшееся для еврейского общественно-культурного центра по ул.Б.Арнаутской, угол ул.Екатерининской (1993-1994гг.), ПЕРВЫЙ в Одессе жилой комплекс, созданный по европейскому стандарту – с двухъярусными квартирами улучшенной планировки и в честь автора носящий имя «ГЕНРИХ», по ул.Карантинной, 14 (1993-1995гг.).

Дом №53 по ул. Большой АрнаутскойДом №53 по ул. Большой Арнаутской  Дом №44 по ул. Большой АрнаутскойДом №44 по ул. Большой Арнаутской  "Генрих" Дом №14 по ул. Карантинной"Генрих" Дом №14 по ул. Карантинной

Здания, построенные по проектам арх.Г.Топуза в 1991-1995гг.

Все эти здания, имея современный облик и планировку, выполнены в стиле ретроспективизма, стилизованы под архитектуру старой Одессы. Они по этажности, по своему объёмно-пространственному и художественному решению удачно гармонируют с окружающей исторической застройкой и дополняют её, благодаря со вкусом подобранной колоритности, отсутствию навязчивого псевдоисторизма и утрированного декора, так характерных большинству сегодняшних новостроев в центральной части города.

Параллельно с этим, Г.Топуз неоднократно приглашался заказчиками для завершения и исправления решений уже начатых строительством объектов. Так например, по его проектам были осуществлены фасады зданий высотного административно-бытотового корпуса станкостроительного объединения на Бугаёвке, Проминвестбанка по ул.Пушкинской, 36, Детского реабилитационного центра детей-инвалидов («Дом с ангелом») по ул.Пушкинской, 51.

Дом №21 по ул.СреднейДом №21 по ул.Средней  Дом №36 по ул.ПушкинскойДом №36 по ул.Пушкинской  Дом №51 по ул.ПушкинскойДом №51 по ул.Пушкинской

Фасады зданий, выполненные по проектам арх.Г.Топуза в 1991-1995гг.

После пожара на Новом базаре Г.Топуз с присущей ему точностью и достоверностью разработал проект восстановления и реконструкции фасада Молочного корпуса по ул.Торговой, 26.

Среди других проектов, выполненных Генрихом Топузом в соавторстве с архитекторами «Экспресс-проекта», следует выделить как наиболее значительные: восстановление помещений бывшего варьете «Фарс» под театрализованное варьете-шоу им.Э.Ришелье, по ул.Ланжероновской, 28 (соавторы архитекторы В.Я.Писанка, Ю.П.Данилюк), проектные предложения по строительству международного бизнес-центра на двух альтернативных площадках – на пр.Шевченко и на пл.Толбухина (соавторы архитекторы Е.А.Попов, Ю.П.Данилюк), 8-миэтажный жилой комплекс с квартирами в двух уровнях на Лидерсовском бульваре, 9 (соавторы архитекторы В.Я.Писанка, В.Г.Топуз), проект реставрации, реконструкции и реновации Лунного (Пионерского) парка и буфета Енни и Ко у Гигантской (Потёмкинской) лестницы на Приморском бульваре под здания казино «У Дюка» и выставочного павильона (соавтор арх.В.Г.Топуз).

Проект жилого комплекса на Лидерсовском бульваре,9  Проект жилого комплекса на Лидерсовском бульваре,9

Проект жилого комплекса на Лидерсовском бульваре, 9

title=   title=

title=   title=   title=

Проект Казино «У Дюка» и Выставочного павильона, с реновацией Лунного парка у Потёмкинской лестницы

Существенный вклад в определение градостроительной политики в Одессе второй половины прошлого столетия, воссоздание исторической и архитектурно-художественной среды при формировании новых районов, зданий, сооружений архитектор Г.В.Топуз внёс, являясь бессменным членом Градостроительного и Художественного советов при Одесском горисполкоме, членом правления Союза архитекторов, делегатом большинства всесоюзных и республиканских съездов архитекторов.

После открытия в ОИСИ в 1971г. нового архитектурного факультета более 20 лет Г.Топуз участвовал в подготовке молодых специалистов, передавая свои знания и опыт студентам-дипломникам. В его педагогической деятельности обучение методам архитектурного проектирования всегда сочеталось с тактичным воспитанием понимания будущими архитекторами своей общественной и профессиональной роли, представления о природе архитектуры и направленности её развития в истории родного города.

Здания и памятники, построенные в Одессе по проектам архитектора Г.В.Топуза, являются украшением, а в большинстве своём – достопримечательностью Южной Пальмиры. Они широко представлены во всех монографиях, энциклопедических изданиях, статьях, альбомах и буклетах, посвящённых истории города, на многочисленных открытках с видами Одессы, картах и путеводителях. И все они, вне зависимости от утилитарного назначения, архитектурно-художественных достоинств или недостатков, отмечены индивидуальным почерком зодчего, соразмерны с историческим контекстом улиц и площадей, памятников архитектуры, перешедших нам от предыдущих поколений интернациональной плеяды архитекторов, возводивших веками наш город.

Творческое наследие Генриха Топуза по праву отмечено включением его произведений в Госреестр памятников архитектуры, искусства, истории. И всё же, многие значительные объекты до сих пор не охраняются государством как памятники, а следовательно не подлежат регулярному поддержанию в надлежащем состоянии, реставрации для продления их жизни и использования следующими поколениями одесситов. Министерству культуры Украины, народным депутатам, архитектурной общественности и неравнодушным гржданам города следовало бы поставить задачу перед специалистами НИИ памятнико-охранных исследований, учёными и аспирантами архитектурного факультета ОГАСА детально изучить и провести научный анализ архитектурно-художественного творчества наиболее одарённых архитекторов Одессы прошлого столетия и наших современников.

Специальные научные исследования и диссертационные работы на эту тематику тем более актуальны, т.к. сейчас особо остро стоит вопрос сохранения исторической застройки центра Одессы путём включения его в основной список всемирного наследия ЮНЕСКО, недопущения, вплоть до сноса, выборочной случайной застройки центральных кварталов гигантскими уродцами, уничтожающими облик и колоритность старого европейского города – порта, курорта, историко-культурного центра возрождающейся Украины. К сожалению, нынешняя хаотичная застройка центральной части нашего города всё дальше выталкивает историческое прошлое из контекста архитектурной среды и южного колорита, которыми всегда славилась Одесса, отодвигая возможность включения её заповедной зоны в список ЮНЕСКО.

Большинство из приведенных здесь оценочных мнений при анализе архитектурно-планировочных и объёмно-художественных достоинств творений одесского архитектора Генриха Владимировича Топуза почерпнуты нами из множества фактов, опубликованных специалистами – архитекторами, искусствоведами, историками, краеведами. Мы лишь попытались дополнить их некоторыми неохваченными ранее сведениями и уточнениями. Ещё при жизни Г.Топузу посчастливилось ощутить любовь и уважение коллег, признание современниками результатов своего благородного труда. На регулярно устраиваемые им выставки-отчёты всегда приходили тысячи почитателей его творчества, оставляя восхищённые отзывы в прозе и в стихах. Энергия и трудолюбие, общительность и доброжелательное отношение к окружающим, умение легко сходиться с людьми, образованность и эрудиция, художественный талант и вкус постоянно привлекали к нему интересных людей – художников и скульпторов, музыкантов и поэтов, актёров и учёных. Он всегда умел найти нужные слова поддержки коллегам, как маститым архитекторам, так и постоянно окружавшей его молодёжи, не поучая, но обучая, делясь своим профессиональным и жизненным опытом. В сложные годы «борьбы с формализмом и безродным космополитизмом» он бесстрашно встал на защиту своих стареющих учителей – профессоров М.В.Замечека, Т.Б.Фраермана, О.Д.Зейлигера, Ф.А.Троупянского, чем помог сохранить им честное имя, а быть может, и жизнь.

Г.В.Топуз. Автопортрет   Г.В.Топуз   Г.В.Топуз   Г.В.Топуз   Г.В.Топуз

Генрих Владимирович Топуз: Автопортрет и фото разных лет

Импозантный, подтянутый, немного в чём-то даже франтоватый, артистичный и интеллигентный, он вызывал к себе симпатию и почтение всех, кто отмечал его талант, интелект и природную одарённость. Идя вместе с ним по улице, было невозможно о чём-либо говорить, т.к. на каждом шагу его приветствовали или останавливали нескончаемые знакомые, а незнакомые оборачивались со словами: «Топуз идёт!».

Несмотря на всё, в жизни это был скромный, добрый, благородный и честный Человек, а для нас он всегда был не только отцом и дедом, но и Учителем, Наставником и большим настоящим Другом.

Официальное признание заслуг Генриха Топуза пришло, к сожалению, слишком поздно. Одесское отделение Союза архитекторов неоднократно выдвигало его кандидатуру на присвоение звания «Заслуженный архитектор УССР», он номинировался на соискание Государственной премии Украины им.Т.Г.Шевченко, но каждый раз «сверху» приходила так распространённая в советский период для лиц определённой принадлежности резолюция: «НЕЦЕЛЕСООБРАЗНО». Лишь в 1993г. вновь созданная Украинская Академия архитектуры ПЕРВЫМ из одесских архитекторов присвоила ему почётное звание Академика. Неожиданно. Сама. Без каких-либо представлений и выдвижений. Просто, за личный вклад в архитектуру Одессы, а следовательно – всей обновлённой Украины. Ведь известным и успешным архитектор Г.Топуз стал гораздо раньше, т.к. практически всё, что он проектировал, было осуществлено строительством и по сей день приносит пользу гражданам города, оставляя добрую память об авторе в сердцах одесситов.

Диплом Почётного члена Украинской академии архитектурыДиплом Почётного члена Украинской академии архитектуры  Памятная доска на доме №14 по ул.КарантиннойПамятная доска на доме №14 по ул.Карантинной  Памятная доска на доме №33 по ул.ПушкинскойПамятная доска на доме №33 по ул.Пушкинской

В 1993г по трагически сложившимся семейным обстоятельствам (во время поездки в гости к дочери в 1990г. в Сиднее скоропостижно скончалась и была похоронена Зоя Исаевна Топуз) Генрих Владимирович переезжает сначала в Австралию, а оттуда, через год, в Израиль. Здесь он по-прежнему много рисует, выставляется в художественной галерее на Hillel St. в Иерусалиме. Крупноформатные принты с его картин предприимчивый хозяин галереи до сих пор продаёт многочисленным туристам.

Израильские акварели Г.Топуза   Израильские акварели Г.Топуза   Израильские акварели Г.Топуза   Израильские акварели Г.Топуза   Израильские акварели Г.Топуза   Пригласительный билет на персональную выставку в Сиднее, Австралия (1996г.)

В 1996г. он привозит выставку своих работ в Сидней, где она прошла, как всегда, с большим успехом. А в Одессе в это время ещё продолжали строиться дома по его проектам...

Скончался архитектор Генрих Владимирович Топуз 29 октября 1999г. на 84-м году жизни. К сожалению, имя архитектора – творца многочисленных неординарных зданий, сооружений, памятников и крупных городских ансамблей зачастую остаётся только на чертежах их проектов, пылящихся в архивах, и, со временем, всё реже вспоминается потомками, в чьё пользование переходит результат его многолетнего творчества. У Генриха Топуза всё обстояло иначе – его именем назван современный жилой дом по ул.Карантинной, 14, мемориальная доска Академику Г.В.Топузу в 2002г. установлена на фасаде исторического здания – памятника архитектуры по ул.Пушкинской, 33 (автор – скульптор Олег Новаев), где с 1985г. по 1993г. находилась его творческая мастерская, перешедшая в пользование «Экспресс-проекта». Имя автора высечено в граните у подножия памятников Т.Г.Шевченко и Неизвестному матросу. Немногие зодчие Одессы удостоены такой чести быть увековечены в своих творениях, остаться навсегда в памяти благодарных потомков. Однако, к сожалению, неизвестна судьба мемориальной доски, исчезнувшей со здания Театра музыкальной комедии. До сих пор нет соответствующих памятных досок по ул.Б.Арнаутской, 97, где в собственном доме родителей в 1916г. родился потомственный одессит, Академик архитектуры Г.В.Топуз и проживал до 1939г., на доме по ул.Б.Арнаутской, 51, где он постоянно проживал с 1944г. по 1993г., на здании проектного института «Гипроград» по ул.Греческой, 44, в котором он, будучи одним из основателей и старейшим старейшим сотрудником, создавал свои лучшие произведения с 1944г. по 1976г.

Во всех крупных городах мира, в том числе и в Украине, площади, проспекты, улицы и переулки, как правило, с достоинством носят имена людей или событий, хорошо известных коренным жителям этих городов, если и не всем, то хотя бы многим, наиболее просвещённым и интересующимся историей своей «малой родины». В таких названиях справедливо проявляется историческакя память города, его старожилов и молодой поросли. Как кораблям принято присваивать имена их капитанов, так и улицам следует давать имена их творцов – архитекторов и градостроителей. Кому как не одесситам известна старая истина: «Как корабль назовёшь, так он и поплывёт». В Киеве, Харькове, Львове, Виннице, Николаеве и в некоторых других крупных исторических городах Украины давно существуют многочисленные улицы, носящие имена лучших своих зодчих, установлены им памятники и мемориалы.

В Одессе, особенно в последние годы, уже сложилась хорошая и справедливая традиция переименования улиц, возвращения им исконных исторических названий, присвоения новых достойных имён. Постоянно действующая историко-топонимическая комиссия при Горсовете в декабре 2015г. рассмотрела вопрос о переименовании ул.Пионерской и рекомендовала дать ей имя легендарных городовых архитекторов Одессы первой четверти 18-го столетия - братьев Франческо и Джованни Фраполли. Таким образом, было впервые проявлено желание присвоения топонимике одесских городских артерий имён их зодчих. Жаль только, что для братьев Фраполли, прославивших себя созданием первых в истории Одессы торговых ансамблей в районе Нового рынка, Привоза и Греческой площади, а также складских сооружений в районе Карантинной гавани и Таможенной площади, не нашлось более подходящего и торжественного места в исторической части старого города, соответствующего периоду их творчества, а предложена сравнительно новая ул.Пионерская, запроектированная в начале 1960-х годов архитектором Г.Топузом. Правда, это начинание не было поддержано администрацией города и ул.Пионерская в результате получила на удивление безликое и анемичное название «Академическая», хотя вполне могла бы носить имя её автора, так много лично сделавшего для развития города и сохранения его исторического облика. Так или иначе, но уже сделан первый шаг в правильную сторону признания архитектурного творчества одесских зодчих, который хочется горячо приветствовать и ждать непременного продолжения. В ближайшее время на карте Одессы могут появиться имена таких мастеров архитьектуры как Франц Карлович Боффо, Александр Осипович Бернардацци и др.

Как было отмечено выше, многие вновь созданные в прошлом веке одесские улицы, проспекты, бульвары, жилые массивы и архитектурные ансамбли были задуманы и осуществлены талантом Мастера – архитектора и художника Генриха Владимировича Топуза. Сегодня они носят легендарные названия и имена достойных граждан Одессы, преумноживших славу нашего города. Так, Комсомольский бульвар назван именем М.Жванецкого, ул.Фрунзе – ул.Балковская, Театр музкомедии – им.М.Водяного. Старые названия сохранили пр.Гагарина, ул.Среднефонтанская, ул.Говорова, ул.Черняховского, ул.Сегедская.

Здесь, думается, было бы справедливо и уместно рассмотреть возможность дать новое название ВПЕРВЫЕ В 20-м СТОЛЕТИИ созданной крупной городской магистрали Одессы – ул.Сегедской, перевоплотившейся за последние полвека в Проспект, архитектурный ансамбль с регулярной застройкой, озеленением и благоустройством, незаменимую транспортную артерию в южной части города - «Проспект академика архитектуры Генриха Топуза». Такое решение позволило бы воздать должное его заслугам перед одесситами и родным городом, сохранить память о выдающемся зодчем, талантливом художнике, честном, благородном труженике на благо и развитие Одессы.

В своей жизни Г.Топуз много и тесно сотрудничал, дружил со многими талантливыми и известными на всю страну одесскими скульпторами, но лишь двое из них в разные годы запечатлели его образ, мастерски исполнив бюсты архитектора: Э.М.Фридман – в 1945г. и П.М.Криворуцкий – в 1986г. Последний прижизненный скульптурный портрет зодчего по сей день с любовью и признательностью хранится сотрудниками «Экспресс-проекта» в офисе (бывшей творческой мастерской Г.Топуза) на ул.Пушкинской, 33.

П.М.Криворуцкий и Г.В.Топуз в процессе работы  П.М.Криворуцкий и Г.В.Топуз в процессе работы  П.М.Криворуцкий и Г.В.Топуз в процессе работы

Бюст Г.В.Топуза. Скульптор П.М.Криворуцкий и архитектор Г.В.Топуз в процессе работы над бюстом

Это, без лишней скромности, произведение искусства, исполненное украинским скульптором с мировым именем, заслуживает того, чтобы принадлежать всему городу, всем одесситам. В нём скульптору удалось современным изобразительным языком передать черты и внутренний образ, напряжение и динамику творческой мысли человека-творца, лидера, каким был Генрих Топуз.

Когда в Одессе появится Проспект, носящий его имя, будет уместно и правомерно установить камерную композицию с бюстом зодчего перед запроектированным им же в начале оживлённой магистрали оригинальным зданием по пр.Гагарина,25, принадлежавшим конструкторскому бюро специальных станков.

В качестве альтернативного, по нашему мнению, как вариант может быть рассмотрено присвоение имени архитектора Генриха Топуза новой нарядной, праздничной, весёлой и торжественной площади перед зданием Театра музыкальной комедии, до сих пор безымянной и не имеющей приписанных к ней зданий и сооружений. Такое решение тем более закономерно и справедливо, ведь именно его талантом и усилиями возведен уникальный театральный комплекс и высокохудожественно решены планировка и благоустройство театральной площади. Кроме того, здесь также имеются благоприятные условия для установки бюста зодчего, представленного в виде небольшой архитектурно-художественной композиции, что гармонично дополнило бы уже сложившийся ансамбль малых архитектурных форм на фоне величественного театра. Самому же зданию Одесского академического театра музыкальной комедии им.М.Г.Водяного вполне безболезненно можно будет присвоить и новый почтовый адрес: «Площадь академика архитектуры Генриха Топуза, 1», вместо ныне используемого «ул.Пантелеймоновская, 1», весьма сомнительного, т.к. с противоположной стороны боковой фасад театра зеркально выходит на Итальянский бульвар, а главный фасад обращён в сторону примыкающей ул. Леонтовича.

В одном из последних своих писем другу и коллеге И.М.Безчастнову Генрих Топуз писал: «Я сожалею, что очень мало успел сделать в своей жизни, но ни в коем случае не жалею, что не достиг большего».

Светлый образ и доброе имя Генриха Владимировича Топуза живёт в сердцах не только прямых потомков и продолжателей его профессии, но и в памяти благодарных одесситов, действующих персонажей и свидетелей того неповторимого одесского колорита, атмосферы и бережно сохранявшейся для них городской среды, которые и сегодня ходят по улицам, проспектам и площадям, созданным его замыслом, живут, работают, отдыхают в зданиях, возведенных по его проектам, посещают и чтут памятники и мемориалы, автором которых он являлся.

В предлагаемом очерке, в канун 100-летнего юбилея со дня рождения, мы постарались объективно и подробно (возможно, кому-то покажется, слишком) осветить творческий путь и достижения на нём нашего любимого отца и деда. Он заслужил своим трудом, талантом, благородством и преданностью родному городу, чтобы о нём с благодарностью вспомнили потомки-одесситы, для которых он созидал и которым кое-что оставил...

Виктор Топуз, канд. архит.

Андрей Топуз, архитектор.

 

Миша Эльман. Из серии «Одесские ребята»

Mиша Эльман шёл по 57-й улице в Манхэттене (по той же улице, где находится Карнеги-Холл). Турист спросил его: «Как попасть в Карнеги-Холл?» - Занимайтесь.

Oн был первым всемирно-известным скрипачом из Одессы. Но семья его была родом из Бердичева. Для большинства людей Бердичев - символ маленького, отсталого, провинциального местечка. Но в 19-м веке в Бердичеве проживала вторая по величине еврейская община Российской Империи; из 53 000 жителей его eвреев было 42 000.

Mало того, что семья Эльмана была из Бердичева; Мишин дедушка Иосиф был к тому же профессиональным музыкантом! Иосиф был скрипачом-самоучкой. Будучи совсем молодым, он переехал в Умань, гораздо меньший по величине город, население которого составляло 25 000, из них 18 000 евреев. Там он стал самым знаменитым клезмером Умани и окрестностей. По словам Саула, отца Миши, «русские помещики часто приглашали Иосифа играть на их торжествах. Это была большая честь для еврейского музыканта».

Но когда Иосиф не играл на свадьбах и похоронах, его профессия музыканта была совсем не престижной. «Хотя все евреи были товарищами по несчастью, гетто тоже имело свои классовые различия! Богатый еврей, благодаря своим возможностям учиться, был патрицием. После него был средний класс: купец, торговец, лавочник; они обычно имели хорошее еврейское образование. Ежедневно они проводили несколько часов, изучая Библию - в отличие от презренных рабочих и ремесленников. В браке различные классы не смешивались. Таким образом, мой отец, в силу своей профессии музыканта оказался в самом низшем классе, и хотя люди ценили его искусство, аплодисменты были того же рода, которые получал искусный портной» (из воспоминаний Саула Эльмана).

«Только вчера он аплодировал моей игре! Сегодня он встречает меня на улице и в глаз не замечает», жаловался Иосиф сыну Саулу.

Mиша ЭльманЧтобы гарантировать Саулу более высокое положение в жизни, дедушка Иосиф не учил его музыке. «В моём детстве, пишет Саул, отец ревниво предохранял меня от любого контакта с музыкантами. Мне даже не разрешалось играть с детьми музыкантов, и мой отец никогда не пропускал возможности ещё раз напомнить мне о страданиях и унижениях, составляющих судьбу обычного музыканта. Так как у меня были способности к учению, отец советовал мне стать раввином».

Чтобы заработать на жизнь, Саул стал торговцем сеном; это была куда более престижная профессия. Он начал в деревне Тальное, где 20-го января 1891 года у него и родился Миша Эльман.

Они жили в избе с соломенной крышей и земляным полом. По словам Миши Эльмана, «там была гостиная и спальня. Была ещё и кухня с большой печью. Она казалась мне сделанной из глины. Печь обогревала весь дом. Мне нравилось, что когда было очень холодно, там были ступеньки снаружи печки, и было достаточно места позади нее, чтобы согреться. Уборная была во дворе. Своей бани не было; люди ходили в публичную баню».

Живя в Тальном, Саул страдал, не слыша скрипку своего отца. «Моё желание играть на скрипке стало совсем невыносимым. Я написал отцу, умоляя его послать мне одну из его скрипок, которые он обычно держал на продажу. Когда скрипка прибыла, я восторженно взял инструмент и начал играть. Потом странная вещь случилась! Я увидел себя в зеркале - ненавистное отражение! Музыкант! Всё, чему учил меня отец, всплыло в моей голове. Моя жена, которая вдруг вошла в комнату, сказала мне: «Да ты совсем изменился. Ты выглядишь как профессиональный скрипач!»

Я никогда больше смычка не касался, но использовал скрипку как гитару. Это мне казалось более достойным уважения. Звучит невероятно, но это правда».

Саул был с амбициями. В 1893 году он перевёз семью в Шполу, близлежащее местечко; из примерно 12 000 жителей его почти половину составляли евреи. Там, в дополнение к торговле сеном, Саул начал давать уроки древнееврейского языка. Эльманы поселились в доме побольше, но с деньгами было туго. Как Миша вспоминал, «мы были настолько бедны, что никогда и дней рождения не праздновали. Мы об этом и думать не могли; ведь это бы значило потратить деньги». После тяжёлого рабочего дня Саул доставал свою скрипку и тренькал на ней простые народные еврейские мелодии, аккомпанируя семье, певшей их. С трёх лет Миша начал петь вместе с семьей. Как пишет папа Эльман, «Миша быстро понял, что все хотели его слушать, и он начал использовать свои способности. Чтоб избежать наказания за свои проделки, он тут же предлагал спеть что-нибудь! Обычно этого было достаточно, чтобы его простить».

K тому времени, когда Мише исполнилось пять лет, он нашёл то место, где отец прятал свою скрипку, и втайне пытался на ней играть. Конечно, она была чересчур большой для него. После нескольких месяцев ребёнок признался отцу в своём желании играть на скрипке. Саул принёс ему маленькую скрипочку и показал, как пользоваться смычком. Мальчик делал большие успехи; в этом ему помогал местный музыкант, окончивший Киевское музыкальное училище.

Весна 1897 года была памятной. Сначала был Шпольский погром. Погромы зачастую бывали на Пасху. «Жиды Христа убили. Бей жидов!» Вот как Миша запомнил этот погром: «Я помню, было холодно. Днём отец обычно ходил по домам учеников, и его не было дома. Вдруг мы услыхали крики и грохот камней по окнам и дверям. Я помню маму, говорившую «надеюсь, что отец сумеет вернуться домой». Отец вернулся и, когда он вошёл, мы закрыли дверь на замок. Мы затемнили окна занавесями, затушили керосиновые лампы и ушли в подвал. Там мы провели четыре дня. Вероятно, мы что-то ели. Почему это случилось? Когда крестьяне напились, они сказали «Идём, жидов побьём», а полиция их не останoвила».

Графиня Урусова, крупнейшая землевладелица Шполы, приехала из Парижа, чтобы оценить разрушения. Еврейский комитет сделал попытку встретиться с графиней и рассказать, что в действительности произошло в её отсутствие, но она с ними встретиться отказалась.

Тем временем, вся Шпола говорила о чудесном ребёнке, играющем на скрипке, и графиня Урусова тоже захотела услышать мальчика. Как Саул пишет в своих Мемуарах, графиня пожелала услышать Мишу «после Пасхи, вскоре после Шпольской бойни. Раны местечка ещё не зажили; ограбленные дома оставались в руинах; уродливые дыры в стенах домов, разбитые окна и двери напоминали о днях ужаса. Всё ещё свежи в нашей памяти были образы окровавленных тел наших мучеников, лежащих на улицах Шполы.

Mне не хотелось приводить ребёнка в дом врага нашего народа, но после совещания с некоторыми влиятельными евреями местечка, которые посоветовали мне не увеличивать вражду графини к евреям (ведь мой отказ был бы оскорблением для неё), я согласился привести к ней ребёнка.

Всего за несколько недель до того графиня отказалась встретиться с делегацией важнейших шпольских евреев, а сейчас она пригласила бедного учителя древнееврейского языка и его маленького сына и прислала за ними свою карету, только потому, что малыш знал, как играть на скрипке».

Koгда графиня услышала Мишу, она захотела его усыновить. «Г-н Эльман, вы обладаете сокровищем. Продайте мне его! Назовите цену!» Я был в панике, но вскоре понял, что мы живём не в средневековые времена. «Вы уже очень богаты, госпожа, я сказал, у вас всего достаточно без моего мальчика, а для меня он единственное моё сокровище».

В конце концов графиня согласилась оплачивать уроки местного учителя музыки для Миши. Мальчик играл всё лучше, и графиня решила устроить публичный концерт для уважаемых горожан. Вскоре афиши были развешаны по всей Шполе с объявлением о первом Мишином публичном выступлении.

В день концерта Саул узнал, что по приказу графини всем евреям было отказано в праве присутствовать на концерте. «Если б я знал об этом заранее, я бы объяснил графине, что,если она не отменит этот приказ, я не разрешу ребёнку играть. Но в этот момент было уже поздно. Большое количество гостей приехало со всей округи, и все мои протесты были бы напрасны; ведь все билеты были уже проданы.

Как один из евреев, переживших погром, я чувствовал, больше чем никогда, горечь, яд той слепой ненависти, что зовётся антисемитизмом.

И теперь я должен был участвовать в этом позоре. Мой ребёнок должен был развлекать тех, кто в своей слепой страсти забыл самые элементарные принципы человеческой справедливости; они были готовы слушать и восхищаться бедным еврейским мальчиком, в то же самое время демонстрируя отвращение к его народу. Уже эта мысль сводила меня с ума.

Концерт, хотя и Мишино первое публичное выступление, меня совершенно не интересовал. Ночь после концерта была долгой. Сон не приходил. Я думал о концерте и о многих других унизительных инцидентах. К рассвету у меня уже был план. Я решил поехать в Одессу.

Приняв решение, я начал действовать. Я поехал в Тальное и продал мой там дом. Возвратившись домой, я отдал жене половину вырученных денег и с остатком денег поспешил покинуть местечко. Попрощавшись с нашими близкими, Миша и я двинулись на наш железнодорожный вокзал. Мы шли, и наши сердца были полны верой и надеждой.

Представьте себе нас, прибывших в мае 1897 года в Одессу, центр культуры и просвещения, куда мы, как в Мекку, последовали за постоянным потоком молодых интеллектуалов. Культурный центр русского гетто казался мне подходящим местом, где должен был начаться (и в этом я никогда не сомневался) триумфальный марш моего одарённого сына через весь Западный мир».

Благодаря мадам Пуриц, которая превратила свой огромный дом в приют для нищих талантливых детей, учитель скрипки Александр Фидельман послушал маленького мальчика и предложил учить его бесплатно. Но Саулу этого было мало. Он хотел, чтобы Миша стал студентом Одесского Музыкального Училища при Императорском Русском Музыкальном Обществе (чувствуете разницу?). На что Фидельман ответил, что шестилетний ребёнок был чересчур мал для училища, что ему сначала нужны индивидуальные занятия.

Фидельман был учеником Леопольда Ауэра и Адольфа Бродского, двух лучших скрипичных учителей России (Ауэр был основным профессором скрипки в С. Петербургской консерватории, а Бродский занимал ту же должность в Московской консерватории). В Одессе Фидельман преподавал в Одесском музыкальном училище.

Но давайте оценим ситуацию с точки зрения Саула: «Карьера Миши была для меня вопросом жизни и смерти. Я продал свой дом, оставил жену и детей, друзей и родственников в моём родном городе. Неужели всё это должно было быть подвергнуто опасности из-за этого учителя?»

Бесплатные уроки? Миша уже имел бесплатные уроки в Шполе. Но стать студентом Одесского музыкального училища, носить их щегольскую форму - это произведёт впечатление на Шполу и Бердичев.

Ничто не могло остановить Саула. По его настоянию, Фидельман рассказал профессору Климову, директору училища, о вундеркинде, который только что прибыл в город и занимается с ним. После экзамена, Миша получил право на бесплатное образование в училище и стипендию в 8 рублей в месяц. «Тогда это была для нас большая сумма. Предложение финансовой помощи было для меня решительным доказательством того, что Миша считался особым случаем, почти беспрецедентным».

Доказав свою правоту, Саул привёз всю семью в Одессу. Его экспертиза в сеноторговле была в Одессе бесполезна; преподавать древнееврейский было единственной возможностью заработка. «Стипендии, выделенной училищем, было недостаточно, чтобы прокормить семью. Нам пришлось поселиться в тёмной, сырой квартире, состоящей из двух маленьких чуланов, без окон и свежего воздуха, которые только назывались комнатами».

Фидельман оставался Мишиным учителем на протяжении следующих пяти лет. Согласно Мише Эльману, “у него был исключительный талант. С точки зрения педагогики, он не был хорошим учителем. Технически, он мне не дал правильной основы. Он дал мне нечто большее.” Фидельман дал Мише серию целей. Когда Миша брал новое произведение, Фидельман играл его; отшлифованное исполнение его не только передавало контуры произведения для ребенка, но и подавало ему идеи, что можно было сделать с пьесой, когда ноты уже были выучены.

Mиша ЭльманФидельман, наверно, был выдающимся педагогом (он также учил Тошу Зайделя и Наума Блиндера, в будущем учителя Исаака Стерна). Через много лет Миша Эльман скажет: «Люди зовут меня первым выдающимся учеником Ауэра, но я занимался с Ауэром менее двух лет. С точки зрения скрипичности, это был Фидельман, который научил меня всему»

Саул не понимал всего этого. Фидельман был аккуратный, методичный педагог. А Саул видел в его методичности заговор «придерживать» ребёнка. «Пьеса, как хорошо бы она ни была выучена, должна была повторяться до тошноты, пока Миша мог бы играть её с завязанными глазами. И всё-таки учитель упрямо воздерживался и не давал Мише новые произведения».

Саул был очень нетерпелив. Уже в течение второго семестра занятий с Фидельманом, когда ребёнку только исполнилось семь лет, Саул написал письмо, адресованное Фидельману, в котором он жаловался, что мальчика придерживают и не дают ему развиваться быстрее. Директор училища, который тоже имел возможность прочитать это письмо, объяснил Саулу что «обучение Миши идёт согласно особому плану. Его молодость была дана как причина не «перетруждать» его. Мои подозрения возросли, вместо того чтобы уменьшиться, когда профессор Климов предложил увеличить мою пенсию, что он и сделал, когда я пожаловался, что всё мое время занято ребёнком и у меня нет времени, чтобы достаточно заработать для моей семьи. Я обьяснил ему, что мне было необходимо поспешить с подготовкой мальчика к его карьере» (из воспоминаний Саула).

Тут Саул нечаянно раскрывает себя. Это Миша - студент училища, а Саул думает, что это «его пенсия». Увеличение стипендии и щедрость училища для него становятся дальнейшими доказательствами заговора, «что учителя были на все готовы, лишь бы не разрешить Мише окончить училище».

Ещё более изобличительным звучит объяснение Саула, почему он был так против метода обучения Миши Фидельманом: «Мне было необходимо поспешить с подготовкой мальчика к его карьере».

Для нас ясно, что Фидельман и Одесское музыкальное училище, вне всякого сомнения, заботились в первую очередь об интересах Миши. Ему необходимо было сначала научиться основам скрипичного мастерства, прежде чем продвигаться дальше, к более серьёзным произведениям.

Но опять, давайте посмотрим на мир с точки зрения Саула. Ему надо содержать семью, и он с этим не справляется. Его главная надежда - это Миша. С его точки зрения, чем скорее Миша закончит курс наук, тем скорее он получит диплом и начнёт зарабатывать. Миша сказал позднее: «Ни я, ни мой отец не имели ни малейшего понятия, какая карьера у меня будет, пока я ещё был юным студентом. Самая ранняя надежда была, что я смогу играть в хорошем оркестре».

Чтобы этого достичь, думал Саул, «только одна дорога была мне открыта, и я пошёл по ней. Я решил лично учить моего мальчика более сложным пьесам. Я расспрашивал старших учеников в Мишином классе, какие произведения они учат, а также познакомился со школьной программой на год. С терпением, которое только любовь может дать, я учил сперва себя, а затем и моего мальчика, день за днём, пока он без малейшего труда смог исполнять все эти произведения».

Только можно себе представить, какое напряжение создавало постоянное вмешательство отца в течение всех пяти лет занятий Миши с Фидельманом, какая война шла между учеником Ауэра и Бродского и самоучкой-скрипачом, который ограничивал себя игрой пиццикато. Надо сказать, Миша никогда не называл отца в числе своих учителей.

Зимой 1901 года Ауэр навестил Одессу. Музыкальное училище организовало концерт лучших учеников. Миша играл в трио. Согласно Саулу, Ауэр «обнял ребёнка и, подняв маленького мальчика вверх, сказал слушателям: «Посмотрите на этот крошечный атом! Внутри него находится самая экстраординарная сила. Если бы я играл в его возрасте так, как он играет сейчас, я бы был сейчас десять Ауэров, а не один».

Вскоре после этого Миша играл для Адольфа Бродского, профессора Манчестерской консерватории в Англии, первого исполнителя скрипичного концерта П. И. Чайковского, который ему этот концерт и посвятил. Фидельман был учеником Бродского. Когда Миша ему поиграл, со слов Саула, Бродский сказал: «Это гениальный ребёнок. Такое чудо рождается раз в столетие».

В декабре 1901 года дирекция училища отобрала Мишу быть солистом в концерте студенческого оркестра. Училище купило ему отличную новую итальянскую скрипку.

«Многие ученики завидовали, что такому малышу было доверено играть соло; на первой репетиции кто-то сделал Мише подножку, и он упал на свою новую скрипку. Замечательный инструмент был разбит на куски. Малыш горько заплакал. «Не плачь, сказал профессор, у тебя будет новая скрипка». И училище действительно тут же купило ему новый инструмент».

Когда концерт должен был начаться, Мишу не могли найти. Саул с учителями поспешно прошли по всему зданию в поисках ребёнка: «В конце длинного коридора мои уши уловили знакомые звуки. Мы пошли им навстречу, и там, позади двери, запертой на ключ, мы услышали малыша, занимавшегося совершенно спокойно, как будто это не его ждали все важные люди в Одессе.

Оказалось, что пока Миша занимался перед концертом, какие-то ученики закрыли его на ключ.

Mы привели ребенка на сцену, и концерт начался. Его причудливый маленький поклон, полный бесстрашия и темперамента, был шумно приветствован залом. Исполнение было триумфом!»

Знаменитый испанский скрипач Пабло де Сарасате приехал на гастроли в Одессу с несколькими концертами. Послушав Мишу, он написал свидетельство:

«Я слышал как играет Миша Эльман. Я могу засвидетельствовать, что он обладает великим талантом. Если ему удастся продолжить свои музыкальные занятия в Париже, Берлине или С. Петербурге, он через несколько лет будет гордостью Европы.

(Подпись) Сарасате»

Сарасате подарил Мише 100 рублей и два билета на свой концерт.

Приближалось время весенних экзаменов. Опьянённый успехами Миши, Саул стал, видимо, совсем невыносим. Он утверждал, что он, а не Фидельман, знает, что Миша должен приготовить к экзамену. «Фидельман, который не мог меня полностью игнорировать, предложил мне лично выбрать программу. Я знал, что будет лучше всего для ребёнка, так как уже научился от самих учителей. Фидельман не согласился с моим выбором. Согласно ему, оказалось, что первое произведение, которое я выбрал, уже игралось другим учеником, вторая пьеса была чересчур лёгкая, третья чересчур тяжёлая, а о четвёртой и речи быть не могло. Таким образом, мы потеряли две драгоценные недели на споры» .

К экзамену Миша оказался совершенно не готов и его провалил. Для Саула это было еще одним доказательством заговора учителей против него и сына. Он думал, что Мишу завалили, потому что это «была их единственная возможность разрушить мою «гордыню» и «агрессивность». Для посторонних людей выглядело, что Мишин действительно огромный талант был разрушен моими, вводящими в заблуждение советами и постоянным разбирательством с учителями.

Хотя идея Саула о заговоре против него и Миши кажется мне чепухой, он прав в той части, где он пишет о своих «вводящих в заблуждение советах и постоянном разбирательстве с учителями».

Неудачное выступление Миши так потрясло Саула, что он отказался получать Мишину стипендию от училища. Между тем, его жена родила ещё одного ребёнка. Семья переехала в ещё более дешёвую квартиру на далёкой окраине. У них оставалось всего три рубля.

Но Саул и не думал сдаваться. Он решил поехать с Мишей на гастроли, чтобы собрать достаточно денег на учёбу в Париже или Берлине.

«В начале нашей поездки у нас хватало денег только на билеты на пароход. Жена и дети остались дома, почти без средств.

Нашей целью был Николаев, город недалеко от Одессы, из-за чего я его главным образом и выбрал; билеты стоили совсем недорого. Концерт был артистический и - о, это было настоящее благословение! - был финансовый успех, который принёс нам великолепную сумму в четыреста рублей». Дальнейшие концерты были даны в Киеве, Бердичеве, Чуднове и Елизаветграде.

По возвращении из турне Саул встретился с директором училища, который обещал взять Мишу обратно, если, по словам Саула, «я подпишу соглашение не забирать Мишу из училища в течение следующих пяти лет; училище не будет больше платить стипендию; я должен был обещать, что не буду больше брать Мишу на гастроли во время каникул и что я перестану вмешиваться в учебный процесс.

- Профессор, - я спросил, - если Вы хотите держать Мишу в училище ещё пять лет, и в течение этого времени мы не будем получать финансовую помощь, на что мы будем жить?»

- Работайте, - профессор закричал во весь голос, - вам нужно идти работать. Сколько времени вы собираетесь эксплуатировать ребёнка?»

- Я был бы рад что-то делать для моей семьи, но кто же будет смотреть за мальчиком?- я спросил.

- Оставьте это нам. Мы этим займёмся, - был ответ профессора.

Я поблагодарил старика и, сказав ему, что я подумаю, покинул его кабинет».

По пути из училища Саул купил одесскую газету, в которой он прочитал, что следующим вечером Ауэр даёт сольный концерт в Елизаветграде.

До этого дня Саул не имел совершенно никакого желания ехать в С. Петербург. «Мне сказали, что профессор Ауэр, заведующий кафедрой скрипки консерватории, хотя и урождённый еврей, был известным антисемитом и что он постоянно использовал свое влияние, чтобы убедить своих молодых еврейских учеников перейти в православие, как он сам сделал. Мысль о том, чтобы я отдал моего драгоценного ребёнка в руки такого человека, была совершенно невообразимой.»

Но сейчас, получив ультиматум директора училища, «как только я пришёл домой, я взял Мишу с его скрипкой и поспешил на железнодорожный вокзал, и в течение двух часов мы были на пути в Елизаветград» (из воспоминаний Саула).

Что произошло дальше, мы можем узнать от самого Ауэра:

“Как только я комфортабельно расположился в моей гостинице, коридорный нашел меня и сказал, что мужчина с маленьким мальчиком настаивают на том, чтобы меня увидеть. Я привык к такого рода визитам местных гениев, когда я был на гастролях. Я попросил моего бывшего ученика где-нибудь послушать ребёнка. Вскоре он вернулся ко мне и сказал: «Профессор, Вам действительно необходимо послушать этого мальчика!»

Я уполномочил его сказать папе Эльману и мальчику, чтобы они пришли ко мне следующим утром за час до того, как я должен был покинуть город; я также позаботился o том, чтобы они получили билеты на мой концерт.

Следующим утром, когда я только что поднялся с постели, отец и сын вошли в мою комнату. Г-н Эльман, отец, сказал мне, что их финансовое положение очень плохое, что он должен был продать часть своей одежды, чтобы заплатить за билеты из Одессы до Елизаветграда (несколько сотен километров). Он добавил, что он готов пойти на любые жертвы, если его сын будет принят в Петербургскую консерваторию.

Пока я укладывал свой чемодан, мальчик, которому было примерно одиннадцать лет, очень маленький для своего возраста, с крошечными руками, сыграл концерт для меня. В сложных пассажах он прыгал в позиции как акробат по лестнице. Когда он окончил концерт, я сразу же знал, какое решение я должен был принять. Я сел и написал рекомендацию директору консерватории великому Александру Глазунову с просьбой принять маленького Эльмана в мой класс и дать ему полную стипендию (учить бесплатно)».

А вот как папа Эльман описывает ту же самую знаменательную встречу:

“Ауэр давал свой концерт в том же зале, в котором Миша играл всего несколько недель тому назад. В течение первого перерыва президент Городского Клуба привёл нас в артистическую комнату.

Как только мы вошли, глаза Ауэра были прикованы к Мише. «Кто этот ребёнок?- он взволнованно спросил. - Где я его видел? В Петербурге? Одессе?

- Это Миша Эльман и его отец, - сказал президент.

- А, Миша Эльман! Я сейчас вспоминаю. Этот мальчик, его не забудешь, - и профессор обнял Мишу. -Посмотрите на этого ребёнка,- обратился Ауэр к стоящим вокруг него людям. -Это гений. Никогда в моей жизни я не встречал никого ему подобного. Я собирался уехать сразу по окончании моего концерта. Но надо же чтo-то делать, и делать сейчас. Его лицо оживилось новой идеей: «Эльман, я сегодня не уеду. Я останусь ещё на день. Я послушаю его ещё раз и тогда уж решу, что делать».

Папа Эльман продолжает в том же высокопарном стиле, но в одном оба источника согласны: Миша произвёл большое впечатление на Ауэра и был принят в его класс.

Саул продолжает: «Ауэр дал мне письмо к С. Петербургскому Полицмейстеру графу Шувалову, его бывшему ученику». Да, глава полиции столицы Российской Империи был в числе учеников профессора Ауэра, Солиста Его Императорского Величества, Царя Всея Руси. У Ауэра были связи, хорошие связи.

Как пишет Ауэр, «когда я вернулся в Петербург, Эльман уже был в моем классе, но в отношении его отца были различные трудности. Закон разрешал студентам любой национальности жить в столице, но это разрешение не распространялось на их родителей. Папа Эльман вёл крайне ненадёжное существование, в течение дня прячась в различных убежищах, только ему известных, а ночи проводил в грязной, жаркой и душной дворницкой того дома, где он арендовал маленькую комнатку для сына».

Как один из самых знаменитых и титулованных музыкантов Российской империи, Ауэр имел феноменальные связи во всех уровнях власти С. Петербурга. И он доказал силу своих связей в истории с Мишей Эльманом.

Ауэр продолжает: «Благодаря помощи одного высокопоставленного друга, я добился аудиенции у министра внутренних дел Плеве». Вначале Плеве и слушать не хотел. Но, в конце концов, министр согласился сделать исключение и принял прошение Ауэра о разрешении временной прописки для папы Эльмана, пока его сын остается консерваторским студентом. «Я думал, а не сожалел ли министр, что не мог он решиться приказать своим лакеям выбросить вон из своего кабинета меня, одного из Солистов Царя, и профессора консерватории».

История получения петербургской прописки продолжается в мемуарах Саула: «Пока прошение о прописке лежало у Плеве, глава Русской Полиции Лопухин придумал план, который поразил всех нас своей простотой. Он придумал, как сделать, чтобы Миша мог поиграть для Плеве; он организовал вечер в своём доме и пригласил весь Кабинет министров, включая Плеве.

Фон Плеве ничего не знал о том, что скрипач был сыном того человека, о котором его постоянно говорили. И хотя он почти ничего не знал о музыке, он воскликнул, что мальчик был величайшим чудом, которое он когда-либо слышал.

На следующее утро, согласно нашему плану, как только он вошёл в свой кабинет, его секретарь передал ему моё прошение.

«Что это?- проворчал он в своей обычной неприятной манере.

-Это прошение отца того мальчика, которого Вы слушали у Лопухина, - сказал секретарь. - Этот человек просит разрешение на прописку, чтобы он мог смотреть за ребёнком, который чересчур молод, чтобы жить одному. У нас есть также и прошение разрешить прописку всей семье, но Вы отказали.

-А, это тот ребёнок?-удивился фон Плеве. - Он действительно чудо. Ну, в таком случае, мы разрешим бедному мальчику иметь с собой мать и отца.

Так дело и разрешилось».

Миша начал заниматься в С. Петербургской консерватории в январе 1903 года. Ефрем Цимбалист, который уже был в классе Ауэра, вспоминал игру Миши, когда он впервые играл в классе Ауэра. «Ауэр вежливо спросил паренька: «Что бы ты хотел для меня поиграть?» Миша ответил: «А что бы Вы хотели послушать?» Профессор, раздражённый такой невинной наглостью, ответил: «Сыграй что- нибудь из Паганини.» Миша блестяще сыграл один из каприсов! Что бы профессор Ауэр ни просил, Миша играл с совершенной интонацией и удивительно красивым, шелковистым звуком. Он играл утончённо, у него была абсолютно необыкновенная скрипичная одарённость. Я помню, как Миша определённо изменил весь подход Ауэра к звуку и технике».

Цимбалист также запомнил, насколько добросовестен и трудолюбив с самого начала был Миша. Ауэр дал ему ре мажорный концерт Паганини. В его последней части пассаж в нисходящих децимах (в которых необходима большая растяжка пальцев) вначале казался невозможным для маленькой Мишиной руки. Но он решил преодолеть его и занимался, пока рука его не болела. В классе он исполнил его в совершенстве, со слезами, катящимися по щекам.

К счастью, Саул перестал вмешиваться в учебный процесс. Ауэр, по всей видимости, был удовлетворён Мишиной техникой и концентрировался на репертуаре. Уже это одно ярко свидетельствует об эффективности Фидельмана и его метода обучения.

Ауэр советовал ребёнку выступать как можно чаще.: «Сцена делает артиста. Игра перед публикой проявляет во всей полноте внутренний талант. Душа артиста полностью отзывается на ускоренный пульс доброжелательной публики».

Миша начал выступать в домах еврейских филантропов, а затем и в домах членов семьи Романовых. В результате, он стал получать значительную месячную стипендию. После одного из таких домашних концертов, Саула спросили, какой подходящий подарок можно бы сделать Мише.

“Скрипка - сказал я немедленно. - Итальянская скрипка. Он в ней очень нуждается! Когда меня спросили, сколько стоит такая скрипка, я был в затруднении. После длительного размышления, я нерешительно спросил: «Будет триста рублей чересчур много?» ( из воспоминаний Саула).

Mischa Elman 03Когда на следующий день Саул пошел в скрипичный магазин, он узнал, что триста рублей будет смехотворно мало для хорошей скрипки. Но и в этой сумме не было никакой нужды. Ауэр уже выбрал для Миши скрипку Амати 1654 года. И она была оплачена, в ответ на просьбу Ауэра, Великим Князем Мекленбург-Стерлицем, родственником Царя.

Впервые за 35 лет в С. Петербурге, Ауэр почувствовал, что у него есть шанс показать миру скрипача наравне с Изаи, Кубеликом или Сарасате. Самым логичным местом для европейского дебюта был Берлин. Ни одна страна не имела столько симфонических оркестров, оперных театров, такое большое количество слушателей классической музыки. Учитель Ауэра Йозеф Иоахим всё ещё преподавал в Берлинской Высшей Музыкальной Школе. Завоевать там успех было критически важно для успешной сольной карьеры. Но судьба опять вмешалась. Новый вундеркинд, Франц фон Вечей, появился на сцене. Он учился у Енё Хубая, ученика Иоахима, он был из Венгрии, как и сам Иоахим. Вечей стал протеже Иоахима. В мае 1903 года он сделал сенсационный дебют в Берлине, а осенью того же года играл в С. Петербурге. Ему было только десять лет, он был на целых два года младше Миши, а ведь в детстве это огромная разница.

Как пишет Саул, «фон Вечей был действительно замечателен, и его игра вызывала огромный энтузиазм у публики. Я видел в нем достойного соперника. По окончании концерта мы, как положено, из вежливости навестили артистическую. Молодой скрипач оказался очень приятным и дружелюбным мальчиком; он немедленно предложил Мише шоколадную конфету из подаренной ему коробки. Они расстались друзьями, и это была первая встреча двух детей, которым суждено было стать величайшими соперниками своего времени».

По словам Ауэра, «на меня произвело глубокое впечатление его исполнение, которое, с технической точки зрения, было практически совершенно; но его исполнение сочеталось с бледностью звука и отсутствием темперамента, хотя настоящее музыкальное чувство было явственно во всем, что он играл. Его первый успех был поразительным; однако в последующих концертах большая часть публики была более сдержанной. Я тогда решил, что Миша Эльман должен будет дебютировать в Берлине».

Саул описывает реакцию Ауэра более красочно: «По моему мнению, Миша лучше, чем фон Вечей. Но сейчас наш мальчик должен продолжать наши занятия с ещё большей энергией, а также выступать с концертами как можно чаще; и помните: он безусловно едет в Берлин. Неважно, сколько фон Вечеев или других вундеркиндов может появиться. Миша едет в Берлин».

Ауэр приложил всю свою энергию, чтобы обеспечить Мише больше возможностей для сольных выступлений. Знаменитый французский дирижёр Эдуард Колонн должен был дирижировать симфоническим концертом в Павловске, фешенебельном городке вблизи С. Петербурга. Ауэр использовал своё влияние, чтобы убедить концертный комитет пригласить Мишу быть солистом в концерте. Газеты широко обсуждали предстоящий концерт, но сам Колонн не имел никакого представления о возрасте солиста.

Согласно Саулу, «когда пришло время для первой репетиции с оркестром и мальчика привели на сцену и представили Колонну как солиста, знаменитый дирижёр разъярился.

«Что?- он закричал раздражённо. - Вы привезли меня из Парижа аккомпанировать ребёнку? Это полнейшее безобразие! С Колонном шутки плохи, я это воспринимаю как величайшее оскорбление, худший позор моей жизни!

Был достигнут компромисс. Вместо того, чтобы играть с оркестром, Миша сыграет под аккомпанемент фортепиано.

После окончания oткрывшей концерт симфонии Колонн покинул сцену

«И тогда мальчик начал играть! К удивлению всех присутствующих, Колонн появился на сцене, сделал несколько шагов и остановился; его взгляд был прикован к исполнителю. Казалось, что чувства дирижера переполняли его и были вне всякого его контроля. К счастью, мальчик совершенно не чувствовал драму, разыгрывавшуюся так близко от него, так он был поглощён своей игрой. До того, как он вполне закончил играть, Колонн неожиданно двинулся к нему и, держа его в своих руках, многократно поцеловал. Слушатели громом аплодисментов поддержали дирижёра, это публичное свидетельство его сожаления и раскаяния было встречено оглушительными браво, сделав этот момент одним из бесценных воспоминаний в моей жизни» (из воспоминаний Саула).

Подготовка для критически важного концерта в Берлине была очень интенсивной. Ауэр сказал: «Программой Берлин не удивишь! Невозможно выбрать что-то такое, что бы было там новым. Тут вопрос не в том, что наш мальчик будет играть, а как -а в остальном пусть Господь нам поможет». Миша вспоминал последний урок перед поездкой: «Ауэр был строгим учителем и никогда не был снисходительным к ученикам, которые ему нравились. Хотя он и был в высочайшей степени щедрым и добрым человеком, его было очень легко разочаровать. Однажды я играл ему добрых три часа. Он прерывал мою игру бессчётными браво. Я сделал лишь одну техническую ошибку, и он прогнал меня из класса. Это была его дисциплина. Но я никогда не сожалел о его суровости, потому что за ней стояла полезная и искренняя цель. Крепкая вера Ауэра в меня, его преданность и готовность к любым жертвам для меня значили столько же для моей карьеры, сколько всё, что я сделал сам».

Саул продолжает: «Я написал просьбу директору консерватории об отпуске для Миши, обосновывая ее тем, что Мишино здоровье было подорвано его многочасовыми занятиями. Поездка в Германию на лечение была предписана его врачом. Когда впоследствии директор прочитал в немецких газетах отчёты о концерте Миши, он помчался в кабинет Ауэра, размахивая газетой.

«Как же так? Миша Эльман поехал в Германию лечиться, а он вместо этого там концерты играет?»

«Ну что ж, нет худа без добра, - сказал Ауэр с улыбкой. – В конце концов, для нас более полезно, что один из наших студентов произведет фурор в Берлине, чем станет источником дохода для берлинских врачей и фармацевтов»

В сентябре 1904 года Эльманы сели на поезд в Берлин. Прощальные слова Ауэра были: «Главное, не теряй смелости».

Берлинский концерт был запланирован на 14 октября. По берлинской традиции, новичок арендовал зал Бехштейна (примерно на 500 мест) и приглашал тех, кто создавал общественное мнение: музыкальных критиков, известных музыкантов, представителей светских кругов. Если их мнение было положительным, тогда официальный дебют мог состояться.

Ужасная катастрофа случилась в ночь перед концертом. Гостиница, в которой жили Эльманы, освещалась газовым светом. «Идя ко сну, я думал, что выключил газ, но фактически я затушил огонь, а газовый вентиль закрутил не полностью, и газ продолжал выходить. Я этого не заметил, и мы уснули. В восемь утра Миша проснулся и прошел пару шагов к стулу, на который он положил свою одежду. Когда он наклонился, чтобы поднять обувь, он неожиданно упал на пол лицом вниз. Я ползком добрался до двери, распахнул её и слабым голосом позвал на помощь. В следующее мгновение, комната была полна людьми. Я услышал крики «Газ! Газ!» Миша всё ещё лежал на полу без сознания. Врачи прибыли и начали работу с ним, и он наконец-то пришёл в сознание.

Было ровно четыре часа до концерта. Доктора объявили, что в течение нескольких дней Мишу ни в коем случае нельзя было беспокоить. Это был конец. Наш агент объяснил нам, что будет почти невозможно опять собрать музыкальных критиков на подобный частный концерт, который для прессы был делом необычным.

Мы ждали. Часы показывали одиннадцать, двенадцать! Мы знали, что зал уже заполняется; уже поздно было отменять концерт. Нам передали из зала, что слушатели уже проявляют нетерпение.

Вдруг Мишин слабый голос позвал меня: “Папа дорогой, я хочу встать. Я думаю, пора готовиться к концерту!”

Он живо спрыгнул с постели и начал умываться. Вскоре он оделся и был готов. Это был еще один пример той железной воли в мальчике, которую я видел в нём каждый раз, когда ему надо было преодолеть препятствие.

Мы завернули его в мягкое пальто и, взяв такси, на большой скорости помчались в зал. Мы немного запоздали. Слушатели уже сердились. Берлин не любит ждать.

Наконец Миша появился на сцене. Полминуты он просто стоял, и мне это казалось вечностью. Затем всё переменилось. Мальчик весь изменился. Он провёл смычком по струнам, и концерт начался. Он играл как одержимый. Я смотрел на лица тех, кто сидел вблизи сцены, и через несколько минут мне стало ясно - это была победа».

Миша играл концерт Чайковского и Чакону Баха. После неё «Миша свалился. Для него было невозможно продолжать концерт. Слушателям объявили, что остаток программы не будет исполнен из-за изнурённости ребёнка. Oбъяснение причины его слабости только помогло увеличению того успеха, который он уже завоевал. Он доказал, что он не только выдающийся исполнитель, но к тому же волевой.

Рецензии были отличные, и Мишин официальный сольный дебют был запланирован на следующее воскресенье. Так случилось, что в это же время фон Вечей играл концерт Бетховена с оркестром берлинской Филармонии под управлением самого Иоахима.

Эльманам очень хотелось встретиться с Иоахимом и поиграть ему. Когда Миша сыграл ему концерт Чайковского, Иоахим сказал Саулу: “Передо мной второе великое чудо.” Мише он сказал: “ Ты играешь очень хорошо для своего возраста”, что тому показалось снисходительным. Годом позже, послушав Иоахима с его струнным квартетом, Миша пошел за сцену поздравить старого скрипача. “Вы знаете, профессор Иоахим, - заметил Миша, - Вы играете хорошо для Вашего возраста.”

Говоря о возрасте, давайте вернёмся к мемуарам Саула: «Он спросил Мишу, сколько ему лет и, узнав что ему двенадцать, заметил, что «ему сказали, что Миша Эльман старше». После второй встречи, «он попросил Мишу поиграть, а когда он окончил, вместо того, чтобы высказаться о его игре, усадил мальчика на колено и ещё раз спросил о его точном возрасте. Он объяснил, что он так интересуется этим вопросом, потому что считает «просто невозможным для двенадцатилетнего ребёнка иметь такую технику и фразировку, которую Миша демонстрирует в своей игре».

Иоахим, который сам был вундеркиндом, в общем-то знал, что возможно, а что невозможно. Правда заключается в том, что Миша просто врал старому профессору о своем возрасте; в то время, когда oн встречался с Иоахимом, ему уже было более чем тринадцать с половиной. Это была обычная тактика для вундеркиндов - преуменьшать свой возраст. По этой же причине, подростки - исполнители носили на сцене короткие, до колен, штаны и белые матроски. Оба, Миша Эльман в 17, и Яша Хейфец в 16, впервые выступали во «взрослых костюмах» во время своих дебютов на сцене Карнеги-Холла.

В течение нескольких месяцев после своего берлинского успеха, Миша медленно, но уверенно покорял своей игрой один немецкий город за другим. И он часто играл в тех же городах, где фон Вечей совсем недавно выступал.

Саул продолжает: «Самая интересная часть рецензий была в том, что большинство критиков сравнивали Мишу с фон Вечеем. Огромное большинство были совершенно уверены в том, что у Миши было больше таланта, чем у фон Вечея. Если учесть, какое положение занимал фон Вечей, когда мы прибыли в Германию, сравнение между двумя детьми было неизбежным. Фон Вечей уже длительное время был центром внимания обожающей его публики, но с появлением Миши его популярность получила неожиданный серьезный удар.

Несмотря на своё артистическое соперничество, Миша и юный фон Вечей стали лучшими друзьями. На сцене они упрямо воевали. В жизни, они искренне нравились друг другу».

Франц фон Вечей продолжал свою успешную карьеру до начала Первой мировой войны. Сибелиус посвятил ему свой скрипичный концерт. Во время войны фон Вечей служил в армии; после войны его больше интересовало композиторство. Он никогда не вернул себе то место, которое он занимал в свои юные годы, и не оправдал те великие надежды, которые его необыкновенный дар обещал.

Мы можем сравнить военную службу фон Вечея с Эльманом. Согласно Гдалю Залески, «у Миши всё ещё есть письмо к нему от Николая II, в котором царь разрешает скрипачу не быть призванным в армию - Первая мировая война только началась - потому что «Россия не желает, чтобы беда случилась с одним из её величайших гениев». Всё это находится в странном контрасте с тем, что пришлось пережить его отцу, который, если б не вмешательство Ауэра, не мог бы и дня находиться в царской столице».

После трёх месяцев на гастролях, в начале 1905 года Эльманы, вернулись в С. Петербург. Послушав Мишу, Ауэр нашёл, что его игра была в полном порядке. «Вам нет никакой нужды бояться за Мишу-, сказал Ауэр Саулу. - Он уже не ученик. Сегодня он уже законченный артист. Вы можете гастролировать с ним по всему свету, и у меня нет ни малейшего сомнения, что его прогресс будет продолжаться».

Что Эльманы и сделали. Лондон, Париж, Вена... Миша их всех покорил. В будущем критики будут спорить о мудрости решения Ауэра. Генри Роз заметил: «Лишь только Эльману исполнилось четырнадцать лет, его формальные занятия окончились. Это, вне всякого сомнения, очень серьёзно отразилось на его будущем музыкальном развитии. Ни один 14-летний ребёнок, даже талант гениальных размеров, не должен прекращать занятия под наблюдением учителя, особенно в 20-м веке, с его повышенными музыкальными и репертуарными требованиями.»

Эльманы переехали в Лондон и купили там дом. До 1914 года Лондон стал Мишиной базой. Пока очень успешно гастролируя по Европе, Эльманы думали о покорении главной цели - Америки. Но американская публика не интересовалась вундеркиндами. И тут вмешалась судьба.

Знаменитая певица Нелли Мельба организовывала в Лондоне благотворительный концерт в пользу бедных итальянцев. Все солисты были знаменитые оперные певцы, такие как Карузо или Баттистини. Мельба захотела исполнить Аве Мария и попросила Мишу сыграть партию облигато для неё. Саул поставил условием, что Мише тоже дадут возможность сыграть сольное произведение. Мельба согласилась.

Была предварительная договоренность, что «бисов» на концерте не будет. Но игра Миши настолько всех покорила, что, после нескольких минут шумных аплодисментов, ведущий концертом попросил его вернуться на сцену. Одного «биса» было мало. Зал заставил Мишу исполнить ещё четыре произведения перед тем, как программа могла продолжаться.

Так случилось, что среди слушателей был Оскар Хаммерстайн, знаменитый американский импресарио, чей Манхэттенский oперный театр соперничал с Метрополитен oперой (которая впоследствии купила оперный театр Хаммерстайна за миллион долларов).

Работа Хаммерстайна была с оперными певцами, но он был выдающимся бизнесменом. Он увидел, как он мог использовать Мишин успех у публики. В Европе оперные представления шли и по воскресеньям. В нью-йоркской Метрополитeн oпере, где заправляли пуританские лидеры большого бизнеса, по воскресеньям опер не ставили. Манхэттенская опера Хаммерстайна должна была следовать их примеру. Оскар Хаммерстайн принял очень умное деловое решение: он заключил контракт с Эльманом на десять сольных концертов в Нью-Йорке по воскресеньям, когда его театр пустовал.

Вскоре после подписания контракта Хаммерстайн вернулся в Нью Йорк и начал энергичную и очень продуманную рекламную кампанию. Он организовал большое количество статей в различных газетах и журналах по всей Америке, в которых Миша был представлен как величайший вундеркинд, когда-либо существовавший. Через несколько недель, когда интерес публики был разогрет, он объявил что, после долгих переговоров, Хаммерстайн смог уговорить Мишу Эльмана пересечь океан (из воспоминаний Саула).

6 декабря 1908 года Эльманы прибыли в Нью-Йорк. Через два дня Миша «сделал» свой американский дебют в Карнеги-Холле с Русским симфоническим оркестром под управлением Модеста Альтшулера. Этот оркестр называли «оркестром концертмейстеров», так много его скрипачей стали концертмейстерами оркестров по всей Америке. Большинство русских в оркестре говорили на отличном идише. Каждый год оркестр исполнял несколько концертов новейшей русской музыки. В этом он напоминал Дягилевские концерты, которые проходили в Париже примерно в то же время. Дягилев, на деньги русского государства, начал в Париже с концертов русской симфонической музыки, ставил русские оперы и лишь потом начал свой знаменитый Русский Балет.

Во времена эльмановского дебюта Скрипичный концерт Чайковского уже игрался в США, но всё ещё был почти новинкой. Все билеты на концерт с Мишиным участием были проданы, и дополнительные стулья были поставлены на сцену. Сенсационное выступление с концертом Чайковского немедленно сделало Эльмана одним из самых знаменитых скрипачей в Америке, а его интерпретация концерта Чайковского стала одной из самых популярных в его репертуаре. Вскоре по кассовым сборам он затмил даже Крейслера.

Между тем, Мише исполнилось 18 лет, и ему необходимо было пойти служить в армии. Он мог отказаться от русского гражданства и получить британский паспорт. Но он предпочёл этого не делать. Так как Эльман играл несколько раз для британской королевской семьи, королева Александра, жена английского короля Эдварда VII и сестра матери Николая II, попросила о нём. Эльман вскоре получил освобождение от воинской службы, в котором царь объявил его государственным сокровищем.

Эльманы тяжело боролись за то, чтобы достичь вершины и на вершине оставаться. Говорят об английском поклоннике, который спросил Эльмана, почему он так редко играет в Европе. «В Европе, - спросил папа Эльман, который прислушивался к их беседе, -Европе, вы сказали? Скажите мне, а против кого может мой Миша играть в Европе?»

Эльман был в числе самых высокооплачиваемых скрипачей своего времени. В свои лучшие годы, он получал $2 000 и больше за концерт. Его записи пользовались громадным успехом. Запись «Элегии» Массне с его другом Энрико Карузо была практически в каждом доме. Только в одном 1913 году Эльман получил $35 000 долларов за свои записи, $840 000 в долларах 2015 года.

Миша ревниво охранял свою популярность. Он установил правило, что его агент не может работать ни для какого-либо другого скрипача. Цимбалист вспоминает: «Oн пришёл к своему агенту и поставил ему ультиматум: «У вас есть Эльман, величайший скрипач в мире. Если вы хотите держать Крейслера и Цимбалиста, у вас не будет Эльмана!» Парадоксально, но в это время Эльман постоянно хвалил Цимбалиста и Крейслера, когда о них заходил разговор».

Впоследствии Эльман и Крейслер подружились на всю жизнь. Эту историю любил рассказывать сам Эльман: «В ресторане гостиницы «Савой» в Лондоне, где Эльман и Фриц Крейслер ужинали вместе, официант принес им письмо, адресованное «Величайшему в мире скрипачу». Эльман передал его Крейслеру, сказав «Фриц, это для тебя». Но Крейслер настаивал: «О, нет, Миша, это тебе». В конце концов любопытство взяло своё; один из них открыл конверт и достал письмо. Оно начиналось: «Дорогой Яша...» Официант вернулся к их столу и указал на шутника - это был Чарли Чаплин, который ужинал в другом конце ресторана. Чаплин был близким другом Эльмана.

Популярность Эльмана была феноменальной. 22 октября 1917 года он играл свой очередной концерт в Карнеги-Холле. Все билеты были проданы; дополнительные стулья были установлены на сцене. Один рецензент написал об этом концерте: «Г-н Эльман был в своей лучшей форме в отношении звука, чистоты интонации, энергичности смычка, ослепительного блеска левой руки, законченности фразировки и очевидной искренности исполнения».

Всего лишь пять дней спустя, 27 октября, 16-летний Яша Хейфец сыграл свой знаменитый американский дебют в Карнеги-Холле. Стоит повторить знаменитую историю, рассказанную аккомпаниатором Яши Андре Бенойстом:

«Во время антракта, Леопольд Годовский (знаменитый пианист), который сидел в ложе первого этажа, прибежал в артистическую. Он сказал, что у него есть бесценная история, и Яшины глаза загорелись. Годовский рассказал о Мише Эльмане, который, будучи гостем в ложе Годовского, неожиданно расстегнул воротник рубашки, воскликнув, что в зале очень жарко. На что великий пианист остроумно ответил: «Да, для скрипачей, но не для пианистов!»

С появлением Хейфеца у Эльмана появился достойный конкурент. Скрипачи имели много общего. Оба были еврейские вундеркинды из России. Оба учились у Ауэра, в чей класс они пришли полностью технически подготовленными. Оба имели сенсационные берлинские дебюты, большой успех в Европе и феноменальные дебюты в Карнеги-Холле.

Различались они символически (Миша родился в 19-м веке, а Яша - в 20-м) и вполне реально.

Эльман действительно принадлежал 19-му веку. Его романтический подход предполагал, что ноты, написанные композитором, были только отправным пунктом для артиста; это был стиль, который подчёркивал доминирующую роль интерпретатора, как необходимого и жизненно-важного посредника между композитором и слушателем.

Романтическая традиция подчёркивала личность, индивидуальность и, прежде всего, стремление к общению с публикой как важнейшие компоненты искусства интерпретации. Это был стиль, который превозносил субъективизм, стиль, в котором красота звука и бравурная виртуозность были достоинствами, а не ненужными преувеличениями. Последующие истории иллюстрируют подход романтических исполнителей к печатному тексту.

Oднажды Эльман слушал великого бельгийского скрипача Эжена Изаи в концерте Мендельсона. В одном из пассажей Изаи добавил интересное украшение, которого не было в нотах, и это заинтересовало Эльмана. После окончания концерта он спросил у Изаи, «почему Вы так сыграли? Ведь Мендельсон этого не написал» Изаи улыбнулся и сказал: «Но если бы Мендельсон послушал меня, как я это играю, он бы так и написал».

Вот еще одна история, которую любил рассказывать Эльман: «На концерте моего коллеги–скрипача, пока я аплодировал его исполнению Чаконы Баха, женщина коснулась моего плеча и прошептала: «Это было приятно, но ведь это не был Бах, не так ли, мистер Эльман?» На что я ответил: «Извините меня, мадам, но я никогда не слышал, как сам Бах её играл. Итак, не говорите мне, что это не Шуман, или это не Мендельсон. Нет правильной или неправильной интерпретации, и необычная интерпретация совсем не означает что она неправильная. Рахманинов однажды играл в Лондоне один из своих концертов, а рецензент написал, что он не играл его в стиле композитора».

Великий композитор и дирижер Густав Малер делал большие изменения в темпах и даже оркестровке симфоний Бетховена. Это было вполне нормально для романтической интерпретации.

Великий дирижер Артуро Тосканини пошел новым, объективным путем исполнения музыки, особенно бетховенской. Oн требовал строжайшего следования напечатанному тексту. Это был новый подход, подход 20-го века. Яша Хейфец принадлежал к этому крылу, и объективизм выиграл битву.

Дело было не просто в техническом совершенстве Хейфеца. Его интерпретации более соответствовали меняющимся вкусам, чем эльмановские. Но Эльман этого не смог увидеть. Популярность Хейфеца всегда была загадкой для него. Один из друзей Эльмана рассказывал: «Всегда во время своих званых обедов он оборачивался к соседу по столу и спрашивал: «Скажите мне, почему Хейфец имеет такой успех?» Хейфец был для него великим скрипачом, и он никогда слова не говорил против него. Но для него было совершенно непонятно, почему именно Хейфец олицетворял собой скрипку».

Необходимо подчеркнуть, что вкусы публики менялись медленно. Популярность Эльмана продолжала быть громадной. В конце 1918 года он играл серию воскресных концертов в Ипподроме, огромном концертном зале, где привлёк столько слушателей, что они заполнили все 6 000 мест. А через год Эльман открыл свой сезон 1919 года в том же самом зале, и привлёк такое же количество восторженных слушателей.

Эльман оставался очень близок с Ауэром. В мае 1923 года он дал концерт в Карнеги-Холле с Ауэром как дирижёром. В программе были концерты Вивальди, Бетховена и Чайковского. Поэтому для многих было непостижимым, что в 1925 году Эльман отказался играть в Карнеги-Холл гала-концерте в честь 80-летия со дня рождения Ауэра. В числе исполнителей были С. Рахманинов, И. Гофман, О. Габрилович, П. Стассевич. Ауэр предложил поставить в программу концерт Вивальди для трёх скрипок. Солистами должны были быть трое его самых знаменитых студентов - Хейфец, Цимбалист и Эльман. Эльман отказался под предлогом, что у него был собственный сольный концерт за два дня до бенефиса Ауэра. Когда Цимбалист пошел упросить Эльмана, чтобы он всё-таки принял участие, Эльман шокировал его своим ответом: «Почему я должен участвовать? Я сделал Ауэра, а не он сделал меня!» По возвращении Цимбалист рассказал Ауэру о разговоре с Эльманом (но так, чтобы не обидеть старого профессора). «Ну что ж, -Ауэр пожал плечами, - тогда я сам сыграю с тобой и Яшей.»

Хотя Эльман был очень ревнив к соперникам-скрипачам, он был очень щедрым в отношении всех других. Рассказывает Андре Бенойст: «Группа музыкантов собралась в доме Миши Мишакова (бывший ученик Ауэра, наверное, самый выдающийся американский концертмейстер) поиграть камерную музыку. Во время перерыва Эльман случайно положил один из своих бесценных смычков на стул. Мишаков не заметил смычка и сел на стул, на котором был смычок. Результат: поломанный смычок у Эльмана и разбитое сердце у Мишакова! Беднягу не могли успокоить за его ужасную промашку. Конечно, все присутствовавшие ожидали шум и гром от темпераментного Эльмана. Но, к общему удивлению, Эльман взял Мишакова за руку и постарался его успокоить. Частично это ему удалось. Эльман предложил всем пойти в ближайшее кафе и там поесть за его счет и забыть всё, что произошло». Эльман втайне финансово помогал многим музыкантам; он дал много бенефисных концертов в пользу самых различных организаций.

В 1925 году Эльман женился. Его богатая жена решила сделать ему подарок. Эльман играл на Страдивари 1735 года, купленном в Париже в скрипичном магазине Карессы и Франсэ. Когда новобрачные посетили Париж, этот магазин имел ещё лучший - «золотого периода» - инструмент Страдивари 1717 года.

Эльман в него влюбился. К сожалению, американский коллекционер по имени Познер тоже заинтересовался этим инструментом. Каресса поместил двух покупателей в разных комнатах и носил скрипку из одной комнаты в другую. В конце концов, когда цена достигла $50 000, Эльману эта игра надоела, и ситуация казалась подозрительной; а был ли действительно ещё один покупатель? «Послушайте, - он сказал Карессе, - я люблю эту скрипку, но больше этой суммы я не заплачу. Меня не волнует, кто ещё находится в соседней комнате, но я артист, и я буду использовать её на сцене. Если Вы хотите её продать мне, прекрасно. Если Вы хотите продать её кому-то ещё за большие деньги, это меня тоже устраивает». Каресса больше не пошёл в комнату Познера. «Вы правы, - сказал он Эльману, -скрипка Ваша».

Эльман продолжал сомневаться, а был ли действительно второй покупатель, но вскоре его познакомили на банкете с Познером, который рассказал ему, что он был его соперником. Это подтверждение того, что Каресса не только поступил с ним честно, но и пожертвовал большей выгодой, чтобы Эльман имел эту скрипку, оказало глубокое впечатление на него. Когда внук Карессы и Франсэ Жак Франсэ стал владельцем лучшего в Нью-Йорке скрипичного магазина, Эльман до конца своей жизни был его постоянным покупателем.

Эльман поддерживал связи со знаменитым импресарио Солом Юроком. Юрок был его агентом не всегда, Эльман уходил от него к другим. Юрок привёз из Парижа Русскую оперу с Фёдором Шаляпиным, но потерял на этом огромные деньги. Дошло до того, что ему пришлось спать на нью-йоркских скамейках в парке, так как его из гостиницы прогнали за неуплату. Когда Эльман вернулся после «медового месяца» в Европе в сентябре 1925 года, Юрок уже ждал его на причале. «Миша,- сказал он, - у тебя концерт завтра вечером. Это благотворительный концерт». «Благотворительный, - спросил Эльман, - а для кого?» - Для меня,-,сказал Юрок, поведав сагу с Русской оперой. Эльман концерт сыграл.

По возвращении из Европы Эльман организовал свой квартет, который гастролировал два года по Америке. Знаменитый скрипичный педагог Карл Флеш написал: «Миша Эльман посвятил себя струнному квартету; он исполнял партию первой скрипки в сольном стиле с беспрецедентным совершенством, хотя и за счёт той простоты и беззаветности, характерной для камерной музыки. Несмотря на внешнее совершенство, его интерпретации оставляли меня равнодушным; они были рассчитаны более на галёрку, чем на партер. Его выступления с квартетом не были результатом его внутреннего побуждения, а сознательным желанием оживить свою сольную карьеру. Он прекратил играть в квартете так же неожиданно, как и начал. Всё же надо признать, что с чисто инструментальной точки зрения, его исполнение партии первой скрипки было вершиной совершенства».

Эльман рассказывает историю о десятилетнем мальчике, который играл для него. «Он произвёл на меня сильное впечатление своим талантом и способностями, и мне было интересно, что Флеш о нём скажет. Я послал мальчика к нему. Через час ребенок вернулся. «Ну, что м-р Флеш сказал о твоей игре?» «Он мне ничего не сказал. Он даже меня не слушал. Он всё спрашивал меня: «Что такое красивый звук? Что такое красивый звук?» Я не знал, что ответить, так я вернулся к Вам, м-р Эльман». Меня так возмутило отношение Флеша к ребенку, что я ещё раз позвонил ему и сказал: «Вы знаете, что такое красивый звук? Я скажу вам, что такое красивый звук. Красивый звук - это то, чего у вас нет.»

Как солист Эльман играл свыше ста концертов в год. Он концертировал в Европе с Эженом Изаи, играл на Дальнем Востоке, в Южной Африке и Южной Америке. Так случилось, что Хейфец гастролировал в Южной Америке в то же самое время. Аргентина была богатейшей страной с самым большим числом любителей классической музыки. Пока Эльман плыл туда на корабле, Хейфец полетел самолётом. В Буэнос-Айресе он дал пять сольных концертов в знаменитом и громадном театре Колон, и все билеты были проданы. Пока Хейфец всё ещё был в Аргентине, туда прибыл Эльман. Он дал восемь сольных концертов в театре Колон, тоже с полностью распроданными билетами. Хейфец назначил ещё один концерт, в тот же день и час, что и Эльман. На концерт Эльмана в театре Колон все билеты были проданы, и билетёры должны были выпроваживать безбилетников. Хейфец не смог заполнить гораздо меньший зал в другом конце города. Борьба была не на шутку. И Эльман вышел победителем.

Хейфец продолжил их соперничество, полетев из Аргентины в Чили. Эльман обещал своей семье, что не будет летать самолётом в Южной Америке. В то время, единственной возможностью пересечь Анды, чтобы добраться до Чили, была поездка на муле. Эльман, со своим Страдивари, и его аккомпаниатор пересекли горы на мулах, восхищаясь бесконечными просторами глубокого, чистейшего снега и скалистых обрывов. «Мы пересекали реки и должны были подтягивать ноги, чтобы их не замочить», писал его аккомпаниатор, - и лишь надеялись, что мул в этот момент не поскользнётся».

Более эмоциональный подход Эльмана к исполнению музыки продолжал быть популярным у слушателнй в Южной Америке. В США такое исполнение становилось всё менее популярным. Хейфец выигрывал битву – и со слушателями, и с критиками. Одна из типичных жалоб рецензентов на исполнение Эльманом концерта Бетховена была: «Не только он «сентиментализировал» благородство мелодии, но он исказил правильную длительность нот, так что чистота и возвышенность музыкальной мысли была испорчена и Бетховен звучал по- чайковски».

Кто-то спросил Эльмана, что он думает о рецензентах, на что он ответил: «Спросите фонарный столб, что он думает о собаках».

Помимо разницы в интерпретации, «были и другие причины, почему Хейфец привлекал внимание публики так, как Эльман не мог, - пишет Эдгар Федер, один из румынских беженцев, которому Эльман помог с визой и работой в Америке. - Жизнь Хейфеца была красочной. Он ездил на лошадях, он был актёром кино, и в самых различных вещах он был в центре внимания публики. Он был более шикарным, не только как скрипач, но и как человек. В то же время в нём была отчуждённость – это делало его более загадочным, а значит более желанным. Эльман, с другой стороны, жил очень тихой жизнью. Я ни в коей мере не хочу поставить кого-либо из них выше или ниже; но есть много причин, которые необходимо учитывать, рассматривая разницу в их привлекательности у публики».

Вопреки своим критикам, Эльман продолжал быть очень популярным скрипачом. Арнольд Стайнхардт, в будущем первый скрипач знаменитого квартета Гварнери, так описывает сольный концерт Эльмана, который он посетил в детстве: «Мои родители взяли меня послушать Мишу Эльмана в зале Филармонии. Мои родители преклонялись перед Эльманом. Когда я слушал его записи дома, ноющая меланхолия пронизывала его игру – игру, которая мне напоминала о днях, когда моя мать пела еврейские песни. Пока мы ожидали его выход на сцену, я представлял себе, как бы он мог выглядеть. Возможно, он будет красивым, но уж точно представительным, с копной вьющихся и длинных волос, которые мои родители посчитали бы «артистическими».

Но человек, который наконец-то появился на сцене, был маленький, лысый, непритязательной наружности, и его легко можно было бы принять за директора зала, который собирается что-то объявить. Эльман держал в руках скрипку и смычок и комически кивал вверх-вниз головой в ответ на аплодисменты публики. Эльман – колодец, в глубину которого ты можешь смотреть, но никогда не увидишь дна. Его звук был легендарным.

Он настроил скрипку, поднёс её к подбородку и начал играть, неловко качаясь со стороны в сторону, вперёд и назад. Я с удивлением смотрел вокруг себя на полный зал, восторженно слушавший его игру. Его манеры никого не смешили. Фраза за фразой улетали со скрипки Эльмана и парили через весь зал к нашим дешёвым местам в последних рядах. Я ещё никогда не слышал великого скрипача живьём. Игра Эльмана была восхитительной, но сам звук его был в центре всего; звук был прекрасный.

Когда он закончил играть, зал Филармонии взорвался аплодисментами, и Эльман получил от слушателей стоячую овацию. Пока он играл, он превращался в чародея, но сейчас, как только музыка перестала литься из его скрипки, он опять стал маленьким, лысым человеком, который, как хорошо смазанная кукла, неловко кланялся приветствующей его публике».

С возрастом Эльман проводил всё больше времени в Нью-Йорке. К восьми тридцати утра, за чашкой кофе, он читал «Нью-ЙоркТаймс». К девяти часам он начинал заниматься техническими упражнениями, что он делал до дня своей смерти.

«Мой отец был очень взыскательным к себе человеком, - говорил его сын Джозеф.- Он начинал с гамм и упражнений, и он их играл от 45 минут до часа, прежде чем начать работу над репертуаром. И он их повторял многократно. Если в гамме у него была мельчайшая ошибка, которую никто бы и не заметил, он вновь повторял эту гамму. Дисциплина, с которой он занимался в течение свыше 60 лет, была одной из самых замечательных особенностей его характера».

Аккомпаниатор Эльмана приходил в 10 часов, и они занимались три часа вместе. После ланча, зачастую в «Русской Чайной», Эльман направлялся в скрипичный магазин, обычно к Жаку Франсэ. Эльман играл с не туго натянутым волосом; поэтому качество смычка было для него менее важным – смычок не был столь существенным в его звукоизвлечении. Но его Страдивари – это было совсем другое дело. У Эльмана были тысячи подставок, сделанных для него по всему миру. Согласно Жаку Франсэ, «он остро чувствовал малейшее изменение в качестве звука; он приходил к нам то сделать новую подставку, то сдвинуть дужку. Он мог провести час, двигая дужку, пока он не добивался нужного звука.» Когда он был в магазине, он любил обсуждать недавние концерты и слушать молодых музыкантов, пробующих инструменты.

В 1955 году Давид Ойстрах впервые гастролировал в Америке. На следующий день после его сольного дебюта в Карнеги-Холле, Эльман пригласил Ойстраха на ланч у себя дома, и играл для него одного свыше часа. По окончании гастролей по Америке, Ойстрах вернулся в Нью Йорк для своего дебюта с нью-йоркской Филармонией. На этот раз Эльман устроил для Ойстраха званый ужин в своей квартире. Среди приглашённых гостей были известные актёры театра и кино, знаменитости художественного мира. Ойстрах прибыл в сопровождении кагебистского «поводыря», который проверил за портьерами гостиной, нет ли там скрытых микрофонов.

После ужина Эльман дал концерт для гостей. Он сыграл Чакону Витали, сонату Моцарта, сонату Дебюсси, Пятый концерт Вьетана, несколько пьес Крейслера и другие «бисы», так что его выступление закончилось к часу ночи. Затем два скрипача исполнили двойной концерт Баха.

В свою очередь, Ойстрах пригласил Эльмана на концерты в СССР. Начались долгие переговоры. Госконцерт предложил Эльману те же гонорары, которые Ойстрах получал на родине. Конечно, Эльман не знал, как смехотворно мало советские артисты получают дома. Но он узнал, что платить ему будут в рублях, а рубли нельзя было вывозить из Советского Союза. Что же делать с рублями? Главный дирижёр Бостонского симфонического оркестра Шарль Мюнш сказал ему: «Они меня привели в магазин, и я купил там несколько шуб». Эльману это не понравилось. Зачем ему шубы?

Он снял трубку и позвонил советскому культурному атташе в Вашингтоне: «Я родился в России и горжусь тем, что я там учился и начал свою карьеру. Но я живу в Америке с 1908 года. Я американский гражданин и здесь работаю. Если ваше великое государство не может мне платить в долларах, давайте это всё отменим».

Эльман старел, но остроумия не терял: «Мы живём во время, в котором стандарт посредственности вырос».

Он продолжал концертировать до конца жизни. Когда-то Иоахим сказал Мише после его берлинского дебюта в 1904 году, что «ты играешь очень хорошо для своего возраста.» К концу своей карьеры Эльман любил говорить: «Когда я был вундеркиндом, мне говорили, что я играю очень хорошо для моего возраста. А сейчас, когда я - старейший скрипач, всё ещё дающий концерты - мне по-прежнему говорят то же самое».

5 апреля 1967 года, как обычно, он репетировал со своим пианистом для будущих концертов, потом поел в ресторане за углом и пошёл домой. «Я себя странно чувствую, -сказал он жене. - Может, я что-то съел не то». То, что он чувствовал, было началом инфаркта. Когда прибыл семейный врач, было уже поздно. Великий скрипач скончался.

В некрологе Эльману Харольд Шёнберг, главный музыкальный критик «Нью- Йорк Таймс», написал: «Когда он клал свой сильный смычок на струны, зал был заполнен эльмановским звуком, и слушатели – особенно в ранние годы его карьеры – немедленно впадали в истерику. Звук Эльмана. Он был глубоким, богатым, сладким, трепещущим. На струне соль его инструмент звучал как виолончель. На ми струне, в высоких позициях, это была флейта из платины. Ни у одного скрипача 20-го века и, без сомнения, ни у кого в истории, не было такого совершенного, чувственного звука. Эльман никогда не был одним из философов музыки, глубоким мыслителем, учёным музыкантом. Но у него было то, за что его многие учёные коллеги всё бы отдали, а именно способность играть на скрипке с такой экспрессией и сладостью, которая разоружала любой критицизм».

Слушатели обожали Эльмана за теплоту, эмоциональную глубину и то, что он сам больше всего ценил в исполнении – человечность. Его искусство уходило глубокими корнями в музыку и эмоциональную интенсивность молитв его народа. Он воплотил дух еврейского народа больше, чем любой другой из его великих современников–скрипачей. Как написал Генри Роз, «Эльман стал символическим народным героем для еврейского народа. Этого маленького человека, едва ли выше ста пятидесяти сантиметров, приветствовали короли и принцы всего мира. Полуголодные портные, работавшие по шестнадцать часов в день в потогонных мастерских, видели своих талантливых маленьких мальчиков как будущих Мишей Эльманов. Бедные уличные торговцы в кишащих людьми гетто больших городов копили гроши на уроки своих многообещающих детей. Лишь немногие достигли вершины, но тысячи отличных еврейских скрипачей появились в России, Западной Европе, Америке и Израиле. Их присутствие и скрипичное влияние существуют везде, где звучит скрипка».

Что за жизнь... Это о нём великий Джордж Гершвин написал песню «Миша, Яша, Тоша, Саша»; это он «родился прямо в середине темнoй России» в деревне, рос в местечке, пережил погром. Много лет спустя, его спросили: «Как Вы ощущаете то, что Вы Миша Эльман?», на что он ответил: «Вы знаете, иногда мне кажется, что это сон».

Григорий Куперштейн

Балтимор, США